Балбесы
Шрифт:
— Меня зовут Себастьян Уильям фон Беттенштон, — наконец сказал Хрюша, — я сын графа Беттенштона и наследник его земель.
— Я сразу понял, что вы благородный господин, — кланяясь гораздо ниже прежнего, ответил Джонсон, — это сразу видно по вашей дородной фигуре настоящего сира.
— Именно так, — сказал Хрюша и кашлянул.
— Что привело вас сюда, милостивый господин граф? — поинтересовался Джонсон.
— Со мной приключилось пренеприятнейшее событие, — сказал Хрюша и снова кашлянул. — Я направлялся в войска нашего славного короля Георга, чтобы принять
Сказал он, подняв вверх пухлые ладошки.
— Какой кошмар, — Джонсон всей своей фигурой выражал максимальную скорбь этому ужасному инциденту. — Здешние места кишат лихими людьми. Надеюсь, вы не поранились?
— Отнюдь, кха-кха. Но теперь мне нужна новая телега с парой лошадей.
Джонсон заёрзал.
— Сочувствую вашей беде, но боюсь...
Хрюша топнул ногой.
— Бояться вы будете, когда узнаете мой гнев. Вижу, вы человек низкой натуры, Джонсон. И всё, о чём вы радеете, так только о том, насколько сильно набита ваша мошна, не так ли?
— Ну что вы, милорд, я никогда бы... я нет... всё, что было бы в моих силах... но...
— Никаких «но», я сказал, кха-кха. Раз вы столь подлы и мелочны, я поговорю на вашем языке. На языке корысти и алчности, Джонсон. За телегу и пару лошадей я заплачу золотом.
С этими словам Хрюша демонстративно тряхнул кошельком, привязанным к поясу. Джонсон оценил, насколько сочно громыхнул кошель, и облизнулся.
— Разумеется, разумеется, всё для победы нашего короля, да продлят боги его дни. С радостью.
— Прекрасно. Наконец-то. Хватит трепаться, прикажите выкатывать телегу и запрягать лошадей. Да пошевеливайтесь, я не собираюсь, кха-кха, торчать здесь целый день. Ваши никчёмные старания будут оплачены по достоинству.
Джонсон свистнул и управляющий тут же подскочил.
— Приготовь телегу и пару лучших лошадей для нашего благородного гостя, да пошевеливайся, он не собирается торчать здесь целый день.
С поклоном управляющий удалился отдавать приказания, и не прошло и двух минут, как из сарая выкатили телегу, запряжённую двумя отличными жеребцами. Хрюша с недовольной миной походил вокруг, ощупал колеса, похлопал лошадей по загривку, залез в телегу, попрыгал в ней.
— Что ж, она годится только чтобы покойников на ней возить на погост, но раз в такой дыре это у вас считается лучшей повозкой, выбирать не приходится. Проводите-ка меня в дом и налейте мне чашку горячего вина, проклятый кашель совсем доконал. После этого, я так и быть, расплачусь с вами за это жалкое подобие транспорта.
Джонсон щёлкнул пальцами и управляющий снова подскочил в неизменном полупоклоне.
— Сию минуту, господин, прошу вас, следуйте за мной.
Они зашли в дом, а Джонсон остался на крыльце потирать руки в предвкушении лучшей сделки в своей жизни. Сколько можно содрать с этого толстого лопуха? Три золотых? Может пять? Лучше попросить
— Боги в помощь, — окликнули его.
Джонсон повернулся и побледнел. Во дворе его усадьбы стояли двое мужчин. Лица их закрывали платки, а на белых нарукавных повязках красной краской была изображена змея, обнимающая столбик монет — известный знак служителей ордена медиков.
— Что вас сюда привело?
Медик с длинными золотистыми волосами поклонился.
— Нас привёл сюда долг службы. В соседней деревне вспышка бубонного кашля.
— Бубонного кашля?
Джонсон побледнел ещё сильнее.
— Именно так. Очень страшное заболевание. Всё начинается безобидно, пострадавший просто сначала кашляет немного. Потом у него идёт кровь из ушей, он покрывается наростами и чувствует похотливое влечение к животным. Несколько дней заболевший проводит в безумной извращённой противоестественной оргии, а потом кряк! И всё, поминай как звали.
Лекари одновременно осенили себя знаком пятерых.
— Очень страшная болезнь, — подхватил второй. — И лекарства пока не предвидится. Мы ходим и забираем всех, у кого есть похожие симптомы. У вас здесь как, всё в порядке? Никто не кашляет?
— Нет, — соврал Джонсон осипшим голосом.
— А вы, как себя чувствуете? Всё хорошо? В горле не першит? Вон та овечка не кажется странно привлекательной?
— Нет, — сказал Джонсон и призадумался, силясь понять, не врёт ли он сам себе.
— Что здесь, собственно, кха-кха, происходит, — спросил Хрюша, выходя на крыльцо с чашкой дымящегося вина.
— О боги! — вскричал длинноволосый. — Он кашляет! Коллега, хватайте его!
Низкий лекарь вытащил мешок и накинул его на голову «сэру фон Беттенштону», пока тот отчаянно бранился и размахивал руками. Блондинистый схватил фермера за рукав.
— Быстрее, счёт идёт на секунды, к чему он прикасался?
— Только вот к телеге той и лошадям, — сказал смертельно бледный Джонсон.
— О нет, теперь они все тоже заражены. Мы должны их забрать. Придётся всё это сжечь, немедленно. Коллега забирайте всё, нет времени рассуждать.
Низкий лекарь запихнул орущего толстяка в телегу и запрыгнул на козлы, взяв вожжи. Блондин оглянулся.
— Чёрт возьми, кажется, этот кашлюн трогал ещё вот тот котелок с кашей.
Он подлетел к котелку и ловко сняв его с огня, помчался и запрыгнул в телегу.
— Трогай! Запомните, фермер! Есть только один шанс не заболеть! Молитесь не менее возьми раз в час, вместо обеда, и отхлещите себя крапивой по голым ягодицам. Это единственное спасение! Единственное!
Последние слова его заглушил скрип колёс удаляющейся телеги.
— Неси крапиву, — сказал управляющему бледный трясущийся Джонсон.
— Хрюша, ты гений, — сказал Блонди, передавая по кругу котелок с кашей, — это сразу было понятно, у тебя башка здоровая, как у барана, так что мозгов в ней должно быть о-го-го.