Балбесы
Шрифт:
– Правда?
– Нет, конечно, глупышка, только что сочинила. Буду я тебе сюжет нашей постановки рассказывать, мечтай. Тогда ты не придёшь сам на неё посмотреть, я не получу за это денег и умру с голода.
– Ну вот, а я поверил. Хорошая история, между прочим, в ней есть коммерческий потенциал. Знаешь, мне особенно понравилась та часть, где девушка целует оборванца. Я даже готов отрепетировать с тобой эту сцену пар раз. Всегда к твоим услугам.
Девушка снова засмеялась.
– Ага, мечтай. Я тебя внесу
Генри развёл руками.
– Что же, был бы только рад отдать тебе всё, что у меня есть, моя прекрасная принцесса. Да только у меня нет ничего. Сапог и тех нету.
Девушка окинула его пристальным взглядом.
– Твоя правда. Что же, не болей, береги себя, приходи, как разбогатеешь.
Она помахала ему рукой и отвернулась, но Генри придержал её за локоть.
– Эй, подожди, красавица. Тебя как звать-то?
Девушка улыбнулась.
– Жозефина Мария Луиза де Помпадур.
– А по-нашему это как?
– Луиза, невоспитанный ты цыплёнок.
– Почему это я невоспитанный?
– Ну а кто такие вопросы задаёт благородным дамам?
– Не очень ты похожа на благородную, свет моей Луны.
– Ох, как мы заговорили. А я, между прочим, из очень благородного рода. Самых благородных землепашцев земле Цветов.
Генри прикинул в уме, что понятия не имеет, где это. Вслух, на всякий случай, решил прихвастнуть, что имеет познания в картах не только игральных.
– Довольно далеко отсюда. Как же вас сюда занесло, мой прекрасный оленёнок?
– Я вот в город приехала, в жрицы любви поступать.
– Как же ты в актрисы-то угодила?
Девушка призадумалась.
– Да знаешь, наверное, просто повезло. В жрицы любви меня не приняли, пришлось идти в театр. Домой вернуться не могу, стыдно перед родными, так что пишу им, что всё в порядке у нас, у жриц, купаюсь в деньгах. Не знаю, зачем пишу, они всё равно читать не умеют.
Генри покивал.
– Да, денежки-то, наверное, там неплохие, да и делать особо ничего не надо.
– Точно, завидуй, но не так громко, а то оглушишь. Сам-то ты чем занимаешься, босячок?
Генри развел руками.
– В последние дни в основном бегу.
Девушка опять усмехнулась.
– Понимаю. Все мы от чего-нибудь бежим. Я бы вот сбежала от тебя туда, где монеты звенят, да ты пристал, как клещ.
Генри отпустил её локоть.
– А ты дерзкая. Ты мне нравишься, будешь моей женой?
Девушка, улыбаясь, склонила голову набок, как птичка.
– А ты быстрый. Прыткий, как козлик молодой.
Генри пригладил волосы.
– Ну, а чего? Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, зачем даром время терять?
Луиза фыркнула.
– Такой же быстрый, как и нищий? У тебя, смотрю, монет не водится ни на сапоги, ни на поженихаться
Генри, как мог, выпрямился.
– Полюби меня чумазым, золотце, чистым каждая возьмёт. Знаешь, как говорится, хочешь быть женой короля, выйди замуж за барона.
– Никогда не слышала такой глупой поговорки. Сам придумал?
– Нет, - соврал Генри. – Это народная мудрость. К таким вещам надо прислушиваться, так что ты обрати внимание.
– Ох, обязательно, надеюсь, наши с тобой маленькие детишки будут сыты папиной мудростью, потому что денег у него не водится даже на сапоги.
Генри покраснел.
– Однажды, я был богат, очень богат и почти уже держал в своих руках такие деньжищи, что тебе не и снились, моя прекрасноокая дева.
Луиза очень умело сделала вид, будто застеснялась комплимента.
– Почти – не считается, а уж тем более в мечтах твоих. Там ты, поди, и богат и меня видишь, а как просыпаешься, так и сапог нет, а в кулачке только твой стручок зажат.
Она достала из складок юбки веер и начала демонстративно им обмахиваться.
– И вообще, мой юный принц, вы отвлекаете меня от работы. А несчастной девушке вроде меня, некогда разводить праздные беседы, нужно работать, не покладая рук и рта.
От этих слов у Генри приятно заныло в интересном месте, а Луиза засмеялась.
– Я имела в виду выступать на сцене и зазывать народ на представление. Думать даже не хочу, что тебе там померещилось. Фу-фу-фу тебе, проказник. Ладно, я пойду. Если надумаешь приобщиться к прекрасному и всё-таки посмотреть спектакль, я живу тут неподалёку, в постоялом дворе «Мягкие лапки».
– Странное название.
– Вполне понятное – не будешь ступать там, как кошечка, на мягких лапках, отправишься с вещами на выход.
Луиза помахала ему рукой и собиралась уходить.
– Постой, золотце моё. Я тут новенький в вашем городе, ничего не знаю, может, проводишь меня?
Она окинула его ироничным взглядом.
– Я бы может и проводила, да только по тебе не скажешь, что ты и сам знаешь, куда тебе надо.
– Ты очень догадливая.
– А ты очень приставучий. Куда же тебя проводить-то?
Генри призадумался.
– Мне бы работу найти.
– Что за работу ищешь? Что умеешь?
– Да, в общем-то, ничего.
Луиза засмеялась.
– Подходяще. Может, тогда, в цех жриц любви? Будешь жрецом? Многие мужчины… Знаешь, скажем, так… играют за другую команду.
Генри передёрнуло.
– Нет уж, моя королева, спасибо, но мне моя невинность дорога, как батюшкино наследство. Мы передаем её из поколения в поколение по мужской линии.
Луиза засмеялась.
– Ладно, болтунишка, есть думаю, одно местечко, где примут в услужение даже такого растерянного цыплёнка, как ты.