Балканы
Шрифт:
— Домой вернулся раньше, а там эта… мразь. Дочке руки связал и… того… сложно говорить, — с трудом проговорил Вдовин.
— И ты его избил, — тихо сказал я.
— Нет. Я его чуть не убил. От ударов по голове он лишился глаза. Переломы нескольких костей не в счёт, — махнул рукой Пётр Аркадьевич.
Да, это статья. Вдовину дали максимальный срок. Парень оказался чьим-то сыном, а его родители с большими возможностями.
— Честно, я бы убил, Аркадич. Разорвал был, — сказал Василий, услышав историю Вдовина.
— Вот и я хотел убить. Эта
Пётр Аркадьевич подполз ближе ко мне и опёрся спиной о стенку.
— Про себя можешь не рассказывать, Сергей. Мы всё знаем. А вот чего мы не знаем, так это нашей цели в Сербии. Ты можешь кого угодно обманывать и обещать, что всё будет хорошо. Но не лги самому себе. Эту страну не спасти от ударов американцев, — произнёс Вдовин.
— Нам просто нужно держаться. Бить врага умело. Если в этой стране хоть кого-то спасём, значит, мы здесь не зря.
Все со мной согласились. Но наш разговор пришлось закончить. Дверь в подвал скрипнула. Нас вызывали на вылет. Ночь ещё не закончилась.
Таким же был наступивший день. И ещё два дня и две ночи. Удары по Белграду и городам Сербии были очень жёсткие. По заверениям наших сербских коллег, каждую ночь по три массированных удара крылатыми ракетами. Подключались к бомбардировкам и истребители. Несколько раз вступали с ними в бой. Каждому удалось записать на свой счёт по одной победе.
Но и сербы теряли самолёты, а вместе с ними и лётчиков. Люди погибали ежедневно. Вновь для техников стала характерной фраза: «самое трудное в нашем деле — ждать». Кому-то выпало и не дождаться.
Очередной вылет был завершён. Сегодня нашей группе дали разрешение на посадку в Батайнице. Пока рулил по магистральной рулёжке, приходилось объезжать воронки от взрывов. Пока никто не восстанавливал аэродром, который каждый день принимает на себя удары.
Когда закатили самолёты в подземное хранилище, я уже готовился идти поспать. Но тут появился наш главный. Виталий Казанов, в слегка потёртом обмундировании. Под глазами тёмные круги и выглядит уставшим.
— Бессонные ночи, Сергей? — спросил Виталик, пожимая мне руку.
— Сейчас у всех много работы. Вот и у нас перерыв, а потом опять на задание. Что-то случилось?
Виталик достал сигарету и закурил.
— Случилось. С рассветом поедем в одно место. Нужна твоя консультация, — сказал Казанов.
Глава 10
Усталость окончательно сморила меня. Через полчаса люди подполковника Тадича отвезли меня в деревню Нова Нада. В дороге я смог немного поспать на заднем сиденье старого японского внедорожника. Но ощущение такое, что закрыв глаза, телепортировался к калитке дома Драгомира и Анны.
—
— Да. Спасибо, мужики. До завтра, — пожал я ребятам руки и вышел из машины.
— Господин Сергий, постой, — окликнул меня сидевший на пассажирском сиденье серб, выйдя из машины.
— Что случилось?
— Я… спасибо хотел сказать. Вы рискуете жизнью ради нас, хотя не обязаны.
— Любой бы поступил так же, — пожал я протянутую мне руку.
Он ещё раз меня поблагодарил и ушёл к машине.
— А можешь мне ответить на вопрос? — спросил я.
— Конечно.
— Почему распалась страна? Что послужило причиной?
Боец задумался и слегка напрягся. Видно, что для него это больной вопрос. Ему даже стало слегка жарко, и он расстегнул куртку. Но от ответа уходить не стал.
— Мы не дорожили тем, что жили в лучшей стране. Каждый из народов считал, что они правы. Я не питаю ненависти ни к мусульманам, ни к католикам. Но мы и по сей день не знаем, кто выстрелил первым.
— И пока вы будете это выяснять, война будет продолжаться, верно?
— Верно. Правда, теперь есть ещё и третья сила, которая не даёт пожару войны потухнуть. Вот мы и сражаемся.
Боец перекрестился и пожелал мне спокойной ночи. Пока я шёл к калитке, в голове ещё переваривались слова серба.
Да, я на стороне братьев-славян. Да, я хочу защитить невинных людей и помочь выстоять братской стране. Но смотря на их войны друг с другом, не могу понять как же это всё случилось?
Сразу вспоминается история моей страны. Пожалуй, худшего примера для нас чем Югославия быть не может. Если не удержим единство, то дадим «белоголовому Орлу» Запада нас рассорить и не будет нам покоя многие годы.
А уж «Орёл» всегда крепко сжимает свои когти. Вот и Сербию он не отпускает.
Едва открыл калитку, передо мной тут же материализовался Йося. Огромный пёс преградил мне путь. Пару секунд мы смотрели друг на друга, но потом его суровость сошла на нет.
Пёс медленно сел и высунул язык. Похоже, что он рад меня видеть. Я подошёл к нему, присел и погладил.
— Как обстановка? Бдишь? — спросил я, пока Йося меня обнюхивал.
После собачьей «проверки», пёс поднял правую лапу. Будто поздоровался со мной. Отказать в таком рукопожатии бравому сербскому сторожу я не мог.
Войдя в дом, я почувствовал приятный запах жареного мяса и испечённого хлеба.
Осмотревшись, обнаружил на кухне еду в кастрюльках. Старики, видимо, ждали меня. А я отсутствовал уже четвёртую ночь.
Из дальней комнаты, где я ночевал, слышен был шёпот. Направившись туда, я обнаружил ещё один «источник» шума.
На маленьком диване в зале лежал Драгомир и знатно похрапывал. Экран включённого телевизора показывал только заставку о перерыве в вещании. На столике перед дедом стояла закупоренная бутылка, в которой у него была ракия. А ещё две чаши — колбы с узким горлом для употребления данного напитка.