Баллада о Лорелее
Шрифт:
Есть! Включился контролирующий автомат, теперь капсула наверняка никуда не денется, придет по направляющему радиолучу как миленькая. Окончательно погасим скорость, а затем спеленаем гравитационными полями как младенца и аккуратно уложим прямо в пасть… э-э-э… в колыбель приемного колодца. Вот так…
Мягкий толчок, и плавное раскачивание станции из стороны в сторону. Очень неприятное ощущение, надо сказать. Словно и в самом деле находишься внутри поплавка, неожиданно угодившего в водоворот… Или нет, скорее, поплавка, который непрерывно теребит нахальный прожорливый малек. Каждый раз у нас такое, и все равно, привыкнуть невозможно. Остается лишь утешаться мыслью
Стажеры мне не понравились сразу. Самоуверенность наружу так и прет, да и физиономии, надо сказать, исключительно нахальные. Озираются по сторонам с таким видом, словно имеют на то полное право. Ни следа смущения или, хотя бы, элементарного уважения к хозяевам.
Впрочем, возможно я к ним не совсем справедлив. Возможно. Но посудите сами, как можно относиться к тем, кто вольно или невольно стал причиной приостановки, если не полного срыва, твоей собственной, тщательно продуманной программы? Средства на которую пришлось выбивать буквально с боем. А?.. Вот то-то и оно.
— Знакомьтесь, — натужно улыбаясь, произнес командир, Михаил наш Александрович, пропуская новоприбывших стажеров в центральный пост. — Николай Соловьев, руководитель научной программы. Поступаете в полное его распоряжение.
И тут же перевел ставший вдруг исключительно строгим взгляд на меня. Мол, задвинь куда подальше свои личные проблемы и прими гостей как положено по законам гостеприимства.
Ага, сейчас, только шнурки поглажу…
— Майкл Джекман, — четко отрекомендовался тот, что повыше. И протянул для пожатия руку, которую я высокомерно проигнорировал. Подержал на весу и убрал с легким оттенком недоумения.
А второй… Хм… молчит, только пялится на меня огромными рыбьими глазами. Так, словно я ему денег должен.
Ну что ты на меня уставился? Даже если и должен, хрен ты что-нибудь получишь, даже не мечтай. Смотри, дыру взглядом не просверли.
Майкл, судя по всему, слегка озадаченный затянувшейся паузой, тихонько подтолкнул приятеля в бок, и тогда тот, запинаясь, наконец, выдавил из себя:
— Сэм… Э-э-э… Сэмюэль Х-харди…
Экий ты, Сэмюэль, заторможенный. Судя по всему, натура ты у нас чересчур впечатлительная, никак не можешь переварить только что завершившийся перелет в тесной неуправляемой капсуле. Или дошло, наконец, куда же ты на самом деле попал, и накрыла тебя по такому случаю совершенно неодолимая грусть-печаль. Что ж… могу обрадовать, капсула и все с ней связанное — это еще цветочки. А уж ягодками я постараюсь обеспечить тебя по полной, даже не сомневайся. Как, впрочем, и твоего приятеля. Так что удачной всем стажировки.
Нет, ну вы посмотрите на него!.. Теперь уставился на что-то за моей спиной, аж рот раскрыл.
Я обернулся. А-а, вот оно что!
Причина необычного поведения стажера Харди отыскалась сразу: прямо посреди стены красовалась репродукция картины Брейгеля «Охотники на снегу»… очень хорошая репродукция. А прямо под ней — самая обычная акустическая гитара, закрепленная так, чтобы никакие кульбиты станции не смогли сдвинуть ее в сторону ни на один миллиметр. Как, впрочем, и картину. Командир потрудился над этим самолично, и ревностно следил за тем, чтобы никто… ни единым пальцем… Судя по всему, и то и другое представляло для него какую-то немыслимую ценность, понять которую другим просто не дано.
Так что, парень, об этом даже не думай, это, брат,
Вошел Марк, обвел собравшуюся компанию угрюмым взглядом и сказал:
— Оболочки для зондов опять не прислали. Вот и крутись теперь, как знаешь.
— Печально, — ответил командир, — но, думаю, не смертельно. Точнее надо работать, тогда и зонды целее будут. Правда, Ник?
— Не совсем. Даже имеющихся в наличии оболочек для завершения программы скорее всего не хватит.
— Тогда используйте старые. Марк, ты ведь у нас на все руки… подлатай там что-нибудь, чтобы Ник совсем уж не расстраивался.
Марк хмыкнул с большим сомнением. Стало окончательно ясно, что на заштопанные стараниями нашего инженера оболочки лучше все-таки особо не надеяться.
— Ладно, придумаем что-нибудь, — командир вдруг решил перевести разговор в другую плоскость. — А с продовольствием что?
— Тут у нас полный порядок, — оживился Марк. — На любой, как говорится, вкус.
— Вот и давайте радоваться жизни, пока есть такая возможность, — подвел итог командир. — В любом случае проблемы лучше решать на сытый желудок.
Ничего не понимающие стажеры смотрели на экипаж «Афродиты» с полным недоумением.
Какие там, спрашивается, оболочки? Это вообще о чем? Хотя против сытного ужина никто, судя по всему, ничего не имел.
Э-эх… зелень вы, зелень непроходимая, ничего-то о нашей жизни не знаете. Но это дело поправимое, хотя и, признаю, весьма трудоемкое.
— Значит, так, Майкл и Сэм… — я обвел их взглядом сержанта, под команду которого только что поступила очередная партия абсолютно необученных новобранцев. Майкл встретил его с полнейшим, надо сказать, равнодушием, а Сэм снова принялся есть меня глазами. Когда же ему надоест, в конце-то концов! — Сейчас все дружно отправляемся на разгрузку капсулы, а затем можете отдыхать. Занимайте любые каюты, начиная с четвертой. А завтра с утра пораньше помолясь и начнем.
Начинать, как водится, пришлось самому.
Стажеры пристроились за спинкой операторского кресла и, тщательно скрывая полнейшее равнодушие, наблюдали за моими манипуляциями.
— Смотрите внимательно, — строго говорил я, указывая на зависший над пультом голографический экран, на котором красовался некий многоногий механизм, поразительно напоминавший майского жука, а, возможно, даже жука-короеда или бронзовку. Насекомое, одним словом. — Это и есть наш Федот. Роботизированный исследовательский самопрограммируемый комплекс, сокращенно КРИС-1500 или «Скарабей». Основной рабочий инструмент, без которого мы как без рук. Предназначен для выполнения изыскательских работ на поверхности Венеры, для чего снабжен целым арсеналом всяческих буров, сверл и пробоотборников. Устойчив к высоким температурам и давлению, а также к возможным кислотным осадкам. Хотя до сих пор прецедентов не было, кислота до поверхности все-таки не долетает, испаряется на полпути. И тем не менее, как говорится, береженого бог бережет.
Краем глаза я заметил, как Сэм вдруг душераздирающе зевнул и отвернулся от экрана.
Неинтересно ему, видите ли! На сон потянуло. А получить зачет по практике тебе тоже неинтересно? Тогда так и скажи, потому что мне возиться с тобой не интересно тем более.
Малохольный он какой-то, этот Сэмюэль. Интересно, как с таким отношением к жизни он вообще затесался в ряды курсантов Космической Академии? Я бы такого точно не взял. Никогда и ни за что. Правда, говорят, у них там, в северо-атлантическом филиале, и не такое бывает…