Баллада о Звездной Республике - II
Шрифт:
— Ладно, пришлю через нашего агента в Карсон-Сити, хотя… ай-ай-ай. Акция в Оклатеро и побег землянина — это уже лишнее. Вы положили и своих людей, и наших. К чему лишняя кровь?
— Патрик!
— Что?
— Не валяй дурака. Ты отлично понимаешь — мои людям нужна определенная видимость борьбы. Иначе они догадаются обо всем и прострелят мне башку.
— Ну, предателей никто не любит… — задумчиво согласился Манцевич.
— Не ври! Я никого не предала. Я заключила с вами договор. Мы играем роль вашего врага, позволяем сваливать на нас проблемы Оклатеро. Элфорд дает
— Не очень-то выгодный для хозяина договор, между прочим. На роль врага много кто сгодится, например, наркотрафкантес.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю. Начнете баловаться слишком частыми акциями — сюда явятся телекинетики и разнесут вашу базу в хлам. После этого «сопротивление» казнят и начнут с тебя, Хелена.
— Я смерти не боюсь.
— Своей — не боишься. А чужой?
— Попробуйте явиться — и я прикажу поднять в воздух «Алконост».
— Эту тяжеленную развалюху?
— Десять лет не прошли зря. Мы кое-что починили. Первую космическую не разовьем, но до Оклатеро в атмосфере дотянем. Пушки тоже исправны.
Манцевич нахмурился, размышляя, потом слегка сдал назад и убавил гонор.
— Для чего нам конфликт? Человечество вымирает, а ты, Хелена, из идейных соображений раздуваешь старую вражду.
— У меня есть веские причины.
— Да вот брось, не надо. Ты же знаешь правду. Твою дочь не пытали и не казнили. Она в коме по собственной вине. Босс десять лет поддерживает её жизнь. Сейчас появилась возможность использовать доппельгангера как донора и вылечиться. Больше оптимизма. Ты еще встретишься с Джинни.
— На «Алконосте» не встречусь. Здесь верят в легенду о ее подвиге и смерти.
— Верят в одну легенду, поверят и в другую. Героическая Джинни выжила в застенках… Ну, в общем, подробности ты сама сочинишь.
— Бог проклянет нас обоих за эту кучу вранья.
— Ложь во спасение, Хелена… во спасение.
Манцевич вздохнул и посмотрел в утреннее небо. «Днем будет жарко», — пробормотал он.
— Я вот иногда думаю — зачем людям такое спасение? — Заговорила Нечаева. — Какая у него цель? Мы только отодвигаем неизбежный конец.
— Цель — дотянуть до создания полноценного лекарства, которое излечит феро полностью. Мистер Элфорд дал слово — это средство получат все. После этого мы договоримся о новом устройстве мира.
Нечаева вдруг захохотала. Единственная слеза стекла на скулу и смешалась с бурой пылью пустошей.
— Новый мир из пятисот тысяч человек? Ты бредишь, Патрик. Человечество никогда не восстановится. Твой босс никогда не синтезирует лекарство. Мы как животные в колесе — бегаем на месте, чтобы скоротать жизнь.
— У тебя родилась альтернатива? Хочешь завалить Элфорда? Сама встанешь у руля?
— Не хочу. Рулить больше нечем. Мой мир умер десять лет назад. Сейчас лучше один волк в Оклатеро, чем целая стая вонючих хорьков.
— Волк — не волк… Ты, Хелена, тоже не овечка. Сейчас трое ваших людей у нас в тюрьме. Те, которые попались на реквизиции в Карсон-Сити. И вот скажи мне прямо сейчас, как честный партнер — что с ними делать? По правилам нужно вешать, но
— Чего ты хочешь?
— Мы позволим твоим боевикам сбежать, если ты сдашь нам Ленца.
— Ленца не получите. Без него организации конец. Без нас вам нечем оправдать собственный произвол. Сопротивление и Оклатеро — две стороны одной монеты.
— Ты сильно изменилась, Хелена, сделалась циничной. Та глупая акция на Россе тебя надломила.
— Она показала, что выхода у нас нет.
— Ну так не ищи его. — Патрик вздохнул. — Что за тяга к мировым проблемам. Давай, займемся малыми делами и согласуем детали. Сыворотку ты получишь. Двоим вашим боевикам мы дадим сбежать и якобы случайно ее прихватить. Третьего показательно повесим. Сама выберешь, кому умирать?
— Нет!
— Ладно, босс выберет — повесит самого наглого и крикливого. Взамен ты придержишь Ленца хотя бы на пару месяцев. Мы изобразим успешную борьбу с мятежниками, то есть, с вами. Когда внутренние проблемы города ослабеют, используем земного посла для лечения твоей дочери.
— А потом вы ее убьете?
— Надеюсь, не потребуется.
— Кстати, что за проблемы, которые «ослабеют»?
Маневич замялся — видимо, не очень хотел откровенничать.
— В Оклатеро стало неспокойно, — буркнул он наконец. — На этот раз у Элфорда сильные конкуренты, и если они возьмут власть… Сама понимаешь, что станет с Джинни. Уильям далеко не святой, но хотя бы имеет мозги. Его оппонент — отмороженный псих.
— Черт…
— Ну-ну… побольше оптимизма.Мой босс справится. А ты, дорогая Хелена, побереги-ка лучше себя — чертовски плохо выглядишь.
Манцевич снова залез в авто и запустил двигатель — это удалось не с первого раза.Старый пикап взревел, испустил облако выхлопных гахов, а потом запылил на север.
«Наш мир мертв, — думала Нечаева, глядя вслед отъезжающей машине, — Элфорд не сумеет вылечить Женю. Пора смириться и отпустить ее душу, только вот, если дочери не станет, мое предательство ничем не оправдать. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Не следовало сдаваться врагу тогда, на Россе».
… Роковой день плена на чужой планете навсегда врезался в память Нечаевой и многократно возвращался в кошмарах, темными ночами на разбитом «Алконосте». Он был так страшен, что встал вровень с трагедией эпидемии на Теро и катастрофой самого корабля.
… Длинные сутки казались бесконечными тянулись уже пятьдесят земных часов. Остатки разгромленной группы повстанцев пытались оторваться от погони. Удары пси-излучателей превратили горный пейзаж Росса в вязкий кошмар и заставили беглецов искать спасения на безжизненной равнине. Артур Яровой умер первым — истек кровью из-за раны в горло. Свиридов, который нес раненого пилота, погиб через час — здоровый и сильный, он весил немало и провалился в зыбучий песок, в самое скопище голодных червей. Нечаеву в конце концов настигли супревиро и, отстреливаясь, она потратила последние патроны.