Бандитская россия

Константинов Андрей Дмитриевич

Со Светланой (имя изменено) мы встретились в одном из недорогих питерских заведений. Мы сидим, пьем отнюдь не чифирь, а всего лишь очень неважнецкий кофе и общаемся. Светлана освободилась в прошлом году. Отсидела по 105-й (для непосвященных - убийство). По большей части говорит она. В её речи ни намека на жаргон, ни оттенка озлобленности, ни одного срыва на проклятия в адрес людей, её посадивших и её стороживших. Она даже позволяет себе шутить и улыбаться и тут же виновато оправдывается: «В последнее время уж слишком позитивная позиция у моей памяти, все плохое почему-то отфильтровывается…»

– Светлана, есть мнение, что невиноватых там не держат. А по твоему опыту это не совсем

так?

– На самом деле там всяких держат. И невиноватых достаточно много. Бывает, что человек попадает на зону просто в силу своей правовой безграмотности, то есть в данном случае он не виноват абсолютно. Есть другая категория. Это когда человек изначально действительно виноват, но есть нюансы.

– «Да, граждане судьи. Деточкин виноват, но он не виноват!…»

– Зря иронизируешь, примерно так и есть. Вот тебе реальный пример из жизни: девочка обвиняется в умышленном убийстве. Притом что её саму пытались изнасиловать и она сама вся ножом порезанная. Да, она убила. Но убила, защищаясь, а теперь ей вменяют(!) умышленное убийство. Сейчас по телевизору смотришь сюжет - какой-то дедушка, защищая свой дачный участок, застрелил грабителя. У него самооборона, никаких вопросов, дедушка - герой. А здесь получи - умышленное убийство.

Или вот ещё такая история. У одной девушки любимый человек - наркоман. Однажды они серьезно ссорятся, она уходит от него и переезжает к маме. Через какое-то время он приходит, просит прощения, клянется, что завязал, и зовет вернуться. Та поверила, собрала вещи и пошла с ним. На улице поймали машину: девочка садится на переднее сиденье, парень сзади. Частник выруливает на Невский, и здесь «любимый» достает пистолет, приставляет к затылку водителя и командует: «Ценные вещи, живо!» Тот начинает снимать с пальца кольцо и радостно врезается в машину ДПС. Забирают обоих. И хотя потом и водила, и сам парень объясняли, что девушка не при делах, её все равно закрыли в СИЗО. Она отсидела девять(!) месяцев и в итоге получила семь(!) лет условно. За что? За непризнательные показания? А в чем она должна была признаваться?

– Что может сказать в свое оправдание тот, кто не виноват?

– Вот-вот. Девочка домашняя, из приличной семьи. Вся её вина в том, что влюбилась в такого вот придурка. В итоге, выйдя из тюрьмы, она сама сделалась наркоманкой.

– А что, в женском СИЗО вот так вот, за здорово живешь, можно подсесть на иглу?

– Нет, там не подсаживаешься, а просто чисто психологически ломаешься. В женских тюрьмах, в колонии, конечно, бывают наркотики, но эта тема не столь распространена, как у мужчин. Вот у них там наркоту запросто могут пронести, подкупив сотрудников тюрьмы. Или купив у сотрудников тюрьмы. А вот в женских местах лишения свободы взяток почти не берут. Я сейчас частенько подшучиваю, что последняя оставшаяся в этой жизни честная милиция работает именно в женских тюрьмах. Ибо, во-первых, они просто не берут, а во-вторых, им просто никто не даст. В девяноста девяти процентах случаев с женщин взять нечего. В материальном отношении они сидят на порядок хуже мужчин.

– Но ведь у большинства на воле есть семья, друзья, любимые люди…

– Знаешь, любимые люди чаше всего заканчиваются очень быстро, ещё на этапе судопроизводства. Это большая редкость, когда к кому-нибудь приезжает именно что любимый человек. Причем были такие дичайшие истории, когда, к примеру, любимый приезжал на длительное свидание просто, так, с пустыми руками. Приезжал исключительно для того, чтобы, Скажем так, «тесно пообщаться» и подхарчиться. То бишь девочка три месяца усиленно вкалывала, откладывала деньги, чтобы оплатить за него комнату свидания, кормежку и прочее…

– А

как долго может продолжаться подобная ветрена?

– Если это краткосрочное свидание, то всего несколько часов. Но, кстати, и такой лимит до конца, как правило, не просиживают. Чаще всего народ приезжает ненадолго - формально отдать семейный долг, отметиться и поскорее уехать.

– Совсем не о чем говорить?

– В некоторых случаях действительно не о чем. В других, особенно если это уже третья, четвертая, пятая ходка, сам начинаешь хорошо понимать близких, которых, мягко говоря, это дело уже достало. К тому же свидание - штука достаточно тяжелая. Как только ты заходишь за забор, создается впечатление, что на тебя начинает давить килограммов эдак на девятьсот побольше. Психологически очень непросто. Но есть ещё и длительные свидания, те, которые максимум на трое суток. Вот это уже гораздо больше походит на кусочек воли.

Здесь и обращение немножко другое, да и родня может тебя похолить-полелеять. Но на длительные свидания приезжают редко.

– «Холить-лелеять» на протяжении трех суток - это поощрение или норма?

– Вообще-то норма. Но поощрения тоже существуют. В виде благодарности, в виде того же дополнительного свидания, дополнительного звонка. Хотя со звонками «оттуда» на волю сейчас стало гораздо легче.

– В смысле обзавелись мобильниками?

– Нет, мобильники у женщин такая же редкость, как и наркотики. Помню, как-то На «Арсеналку» перевели мужиков. Так они в первый же день взвыли, Потому что местные опера сразу поотбирали у них деньги И телефоны. И стало им после этого ой как скучно. Начались вопросы-просьбы: дай телефончик. А тебе, мил-человек, какой? Оперчасти? Домашний? Рабочий? Они: как же так, три года тут паришься, а мобильного до сих пор нет? А вот представь себе - нет.

Однажды, когда на нас поступил сигнал про мобильник, то в его поисках одну камеру чуть ли не по кирпичикам разнесли. После шмона такое впечатление, что имел место атомный взрыв. Причем два раза подряд.

– Словом, налицо ущемление прав женщин.

– Режим есть режим. Да и, по большому счету, что я могла сказать по мобильному? Мама, привези мне макарон? Да, порой очень Хотелось пообщаться, но ведь по трубке много не наговоришь. Что же до ущемления прав… Так ведь там постоянно идет это самое ущемление. Но заключается оно отнюдь не в том, что у тебя отобрали мобильный телефон.

Знаешь, есть такая прибаутка «хорошо сидим»? Так вот, нормальный, я подчеркиваю, нормальный человек не может ТАМ хорошо сидеть. Какую бы он должность ни занимал, сколько бы передач и длительных свиданий ни получал. Не может!

– А как же «не забуду мать родную», сирень тюрьму? Есть ведь и на женской зоне такие, для кого она дом родной?

– Ну да, есть и такие.

– Что-то вроде аналога законников? Воры в законе, но только в юбке?

– Нет, сейчас, скорее всего, таких уже нет. По крайней мере с подобными людьми я там не сталкивалась ни разу. Да, периодически пытались отдельные личности, «старожилы» навязывать свои законы, вводить понятия…

Но в наши дни тюрьма практически на девяносто девять процентов состоит из наркоманов, у которых, сам понимаешь, никаких понятий не может быть в принципе.

– Так уж и девяносто девять процентов?

– Хорошо, пусть будет чуть меньше, но совсем ненамного. Вот, к примеру, как это было у меня: представь, камера, так называемый «собачник». Короче, карантин. В этой камере сидят пятнадцать человек, из них только три не наркомана. Вот такое соотношение.