Бангкок-8
Шрифт:
Долгая пауза — наверное, не меньше пяти минут. Я уже решил, что разговор окончен, и приготовился слушать следующий, но в этот момент раздался утробный стон. Мне не приходилось слышать, чтобы подобные звуки издавал взрослый мужчина. Он продолжался больше тридцати секунд.
«Держись, Билли. — Вздох. — Подумаю, что можно сделать».
«Мне плохо, очень плохо, брат. Я до смерти напуган».
«Не сомневаюсь. Могу себе представить».
Ласково.
Я остановил пленку и снял наушники. Джонс кивнула, забрала магнитофон и положила на стол.
— Заключим сделку: вы мне скажете, почему вы настолько уверены, что я думаю, будто Уоррен покалечил женщину, а я отвечу, так это или нет.
— Разразился некий скандал, который заставил многих понервничать. Такое впечатление, что все высшие чины бангкокской полиции пытались его потушить. Я не представляю, что это было, однако полковник Викорн до известной степени признал, что в нем замешана женщина. Я предположил, что если Уоррен
Джонс не в силах была спокойно слышать о моем полковнике — у нее начинали ходить ходуном желваки на щеках, она словно выплевывала из себя слова.
— Двадцатилетняя проститутка, специализирующаяся на изображении покорности во время акта. Она требовала большие гонорары, а взамен позволяла богатым клиентам связывать себя и издеваться над собой и притворялась, что ей это нравится. Умела быть жесткой и хитрой. И имитировала оргазм… как умеют только женщины. Она выбирала лишь тех мужчин, которым грозили крупные неприятности, если бы они зашли слишком далеко. Воображала, что видит клиентов насквозь и способна разбираться в мужчинах, во всяком случае, в мужчинах такого сорта. И никогда не соглашалась на работу, не наведя предварительно справок о заказчике. Она посчитала, что Сильвестр Уоррен не опаснее других, и единственный раз просчиталась.
— Он ее искалечил?
— Человек умирает, если лишается шестидесяти процентов кожных покровов. Дело не в кровопотере, а в обезвоживании. Влага испаряется быстрее, чем можно ее восполнить, даже если жертва не связана и ничто не мешает ей пить.
— Она умерла?
— Глэдис Пирсон умерла пятнадцатого февраля девяносто шестого года. Она была все еще связана. — Джонс надела наушники, затем снова сняла. — Все, кто расследовал этот случай, не сомневались, что это дело рук Уоррена, но не нашлось ни одной улики: ни волоска, ни волокон, ни спермы, ни ДНК. Видимо, он заплатил целой команде, чтобы за ним подчистили, — профессионалам, работающим на мафию.
— Он воспользовался ножом?
— Пастушьим кнутом. Освежевал заживо. — Кимберли то включала, то выключала магнитофон. — Пользуясь знаниями для составления психологического портрета преступника, я могу предположить, что в тот момент соединились две стороны натуры Сильвестра Уоррена. Полагаю, он и до этого пользовался услугами женщин подобной специализации, но в Глэдис обнаружил нечто такое, что заставило переступить грань. Наверное, это было самое исступленное мгновение в его жизни. Выплеснулось сформировавшееся еще в юности нечто подсознательное, что благодаря воле, хитрости и осмотрительности ему удавалось до поры сдерживать. Но рано или поздно он должен был все повторить. Возникшие в юности психические отклонения сильнее всего проявляются в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. Мы говорим о мужчинах, белых мужчинах. Но Уоррен — очень дисциплинированный человек. И стена между его осознанным эго и навязчивыми фантазиями намного основательнее, чем у других. У него раскрепощение наступило на относительно позднем этапе жизни. Может быть, он в то время начал употреблять наркотики, хотя я сомневаюсь. Уоррен — истинный психопат, и ему не требуется химическая подпитка. — Явно волнуясь, Джонс надолго замолчала. — Вы правы: мы все поняли, но не надеялись добыть необходимые улики. Многие из нашей группы опустили руки, а я выдвинула предположение, что Уоррен занимается мошенничеством. И это стало предлогом, чтобы продолжить расследование и изучать восточное искусство. А что мне оставалось? Я была вне себя и сильно сомневалась, что его сделки носят законный характер. Искусство — предмет куда более сложный, чем убийство, и в Бюро не стали спорить, когда я заявила, что Уоррен занимается подделками. Для этого следовало изучить энциклопедии по антиквариату Юго-Восточной Азии. Я была уверена, что рано или поздно поймаю его. В конце концов, Аль Капоне попался на том, что не заплатил налоги. У вас есть представление, что произошло в Таиланде?
— Нет, но мне кажется, что пострадала русская проститутка. У вас есть фотография жертвы?
— Нет, но достану. А сейчас могу описать. Потрясающая светлокожая афроамериканка, красивая, длинные ноги, крепкая пышная грудь, очаровательное лицо, волосы раскрашены во все цвета радуги, в пупке аккуратный пирсинг — шарик из нефрита на золотом стерженьке. Высокая, под шесть футов ростом. Мы были уверены, что золотой стерженек — подарок Уоррена. Тут много общего с классической проституцией: женщина, как правило, спрашивает у клиента, какое надеть платье, какое белье, какие у него эротические предложения и фантазии. Золотым стерженьком Уоррен пожелал отметить тело своей жертвы, и она согласилась.
Дверь отворилась, вошел Монитор, и мы сразу замолчали.
Монитором прозвала его Джонс. А на самом деле это был констебль Анусора Мутра. Он явился к нам вчера, сказал, что приписан от Пятнадцатого района для оказания помощи, и передал привет от полковника Сувита. Сидел, скрестив ноги, на стуле в углу и, за исключением нескольких отлучек в туалет, держал меня на невидимом коротком поводке. У него был низкий лоб, ввалившиеся щеки и меланхолическое выражение лица. Но зато он искусно уводил меня от любого шага в расследовании, который мог приблизить к Уоррену. Констебль щеголял новейшей
— Может, нам купить ему миску и плетеную корзинку? — спросила американка.
Я проигнорировал ее саркастическое замечание, потому что у меня в голове наметилась плодотворная линия расследования. И начал разговор очень вежливо, даже улыбнулся на американский манер.
— Послушайте, Кимберли, кому из нас проще раздобыть расписание ювелира за несколько последних лет? Я имею в виду график его приездов в Бангкок.
— Поставим вопрос так: если начну копать я и об этом пронюхает кое-кто, меня переведут в архив. А если начнете копать вы, кто-то все равно пронюхает, и вас переведут в следующую жизнь. Посмотрим, что мне удастся разузнать. А вы попробуйте выяснить, сколько русских проституток безвременно ушли из жизни, скажем, за последние пять лет. Если считаете неблагоразумным требовать отчет, всегда можно обратиться к газетам. Дня не проходит без какого-нибудь связанного с полицией скандала. Как будто ваши центры по извлечению прибыли не закрываются круглые сутки.
Я не обратил внимания на ее подковырку, потому что хотел продолжить работу и еще раз взглянуть на переписку Уоррена с Уильямом Брэдли по электронной почте. А для этого надо было подобраться к компьютеру Брэдли, который находился в таком месте, которое мы называем «помещением для улик». Я велел Монитору сходить за ключами и тут же пожалел о своем приказе — время было дорого. Он встал и шаркающей походкой поплелся по коридору. Агент ФБР положила мне ладонь на бедро, но тут же убрала.
— Простите, ваш город раскрепощает сексуальные импульсы не только у белых мужчин. Я ходила на ту площадь, о которой вы постоянно твердите. Кажется, Нана? Думала, испытаю отвращение. Но теперь я понимаю вашу точку зрения. Те девушки рождены охотницами. Не могу сказать, что они довольны своей работой, но и особенно не страдают. Я не встретила ни одной без мобильного телефона на поясе. Большинством из них — это видно по глазам — правит страсть к деньгам, сексу и азарту охоты. Это затягивает. Я, как большинство женщин, в состоянии это понять. И, наблюдая такую неприкрытую свободу нравов, сама невольно ощутила желание. Некоторые мужчины выглядели чертовски привлекательно. Не все из них, как я предполагала раньше, стареющие пердуны. Вы и сами, позвольте вам заметить, очень симпатичны. — Джонс отвернулась, и я не заметил, ухмыльнулась она, покраснела или прикусила губу, испытав порыв неразделенного желания.
— Не забывайте, откуда они пришли. — Я сделал вид, что не понял, о чем она говорила. — Любое место лучше по сравнению с деревенским борделем. Любое. Фаранги, можно сказать, дают им пятизвездочный опыт.
Джонс повернулась и посмотрела на меня.
— Так это правда, что большинство приехавших девушек из сельской местности?
У меня промелькнула мысль: а не уложить ли мне агента ФБР в постель? Но я тут же понял, что это загрязнение кармы — следствие вчерашних событий. Так карма и деградирует — от одного страстного желания к другому и постепенно все дальше, к новым безумствам. С помощью полковника, который оставил в «Нефритовом дворце» астрономическую сумму, я справился с прелестями трех красоток и вот решил, что могу переспать с агентом ФБР. Но еще пять тысяч лет назад Будда предупреждал, что безнаказанности не существует. Он выражался более изящным языком, чем доступен мне, но суть в том, что за секс приходится платить. Например, если я завалюсь в номер Джонс в «Хилтоне», это не пройдет бесследно. Ей может понравиться больше, чем мне, или мне понравится больше, чем ей. Тот, кто западет сильнее, превратится в раба второго, и это грозит катастрофическими последствиями для нас обоих. Я решил, что в конце концов именно я попадусь на ее чары, которые с каждым днем становились все могущественнее. Поймав меня в ловушку, она даст волю духу разрушения и начнет отщипывать от меня по кусочку все, что ей чуждо: веру в реинкарнацию, духовность, медитацию, буддизм и мою любовь к огромным дозам перца чили в еде. Не отдавая себе отчета, что этим самым превратит меня в американца: я поселюсь с ней в шикарном, но бездуховном пригороде какого-нибудь американского городка, который так похож на все остальные, буду добросовестно трудиться с другими иммигрантами, приобрету американский акцент, искореню свою привычку к острой еде. Но к этому времени она меня возненавидит, потому что страсть пройдет и я превращусь в камень у нее на шее. Возможно, у нас даже родится ребенок, но это только усложнит ситуацию, поскольку наша карма будет учитывать еще и третью личность. После смерти, как бы мы ни старались, мы возродимся в таких обстоятельствах, чтобы продолжить жизнь с той точки, на которой остановились. К моменту смерти мы превратимся во врагов, но не исключено, что, учитывая баланс во Вселенной, доминировать буду я. Нет, я не стану сегодня спать с ней.