Банк, который булькнул
Шрифт:
– Что значит - сами?
– спросил он.
– Возьмем, да и подсоединим все это, - ответил Герман.
– Ты, Марч и я можем сделать это, не откладывая. Сделаем, а когда утром припрется управляющий, миссис Марч выйдет к нему, или Мэй выйдет к нему, или ещё кто-нибудь выйдет к нему и расплатится. А если он захочет узнать, почему все уже подсоединено, скажем, что приехали поздно ночью, не хотели никого тревожить и обошлись сами.
– Понимаешь, - добавила Мэй, - если мы разберем конторку, взгромоздим вон ту штуковину на вон ту штуковину и передвинем
– А все это можно убрать прочь с дороги, - добавила мать Марча, взять вон тот стул, вон тот стул и вон тот стул и поставить вот так кружком, и тогда кто-нибудь может стать за дверью снаружи, и что получится?
– Катастрофа, - ответил Дортмундер.
– Нет, уголок для завтраков, - твердо заявила миссис Марч.
– Они не смогут обыскать все трейлеры на Лонг-Айленде, - сказал Герман.
– Может, легавые и проверят стоянки трейлеров...
– Ты прекрасно знаешь, что проверят, - ответил Дортмундер.
– Но они не станут искать зеленый прицеп с мичиганскими номерами, занавесками на окнах и двумя милыми пожилыми дамами у дверей.
– А если они скажут, что хотят войти?
– Не сейчас, офицер, - ответила Мэй.
– Моя сестра только что вышла из душа.
– Кто это, Миртл?
– пропищала фальцетом миссис Марч.
– Так, полиция!
– гаркнула в ответ Мэй.
– Хотят узнать, не проезжал ли тут прошлой ночью какой-то банк.
– Вам могут припаять соучастие, дамочки, - сказал Дортмундер.
– И будете вкалывать в прачечной тюрьмы штата.
– Только в федеральной, - поправила его миссис Марч.
– Ограбление банка - это преступление государственного масштаба.
– Нас это не волнует, - вставила Мэй.
– Мы все просчитали наперед.
– Даже и не знаю, сколько людей, говоривших то же самое, я встретил там, за решеткой, - сказал Дортмундер.
– Я остаюсь, и все тут, - заявил Герман.
– Этот чертов сейф бросает мне вызов.
– Мы все остаемся, - сказала Мэй и взглянула на Дортмундера.
– Ведь правда?
Дортмундер вздохнул.
– Кто-то идет, - сообщил Герман.
Мать Марча быстренько потушила фонари, и теперь единственным источником света был красный огонек сигареты, которую курила Мэй. Они услышали гул приближающейся машины, увидели лучи фар, полоснувшие по окнам. Потом мотор заглох, открылась и захлопнулась дверца, а через несколько секунд открылась дверь банка, и Марч просунул внутрь голову.
– Готово?
– спросил он.
Дортмундер снова вздохнул, и миссис Марч включила фонарики.
– Залезай, Стэн, - сказал Дортмундер.
– Поговорим.
Глава 24
Виктор вещал:
"Стальные глаза Дортмундера оглядели дело его рук. Колеса были под самым полом банка. Голодные, отчаявшиеся люди в надвинутых на глаза шляпах - вся его шайка работала вместе с ним под покровом ночи, чтобы установить эти колеса и превратить безобидный с виду банк в...
Я сам был одним из этих людей, как уже говорилось в предыдущем рассказе этого цикла, "Колеса страха"!
И вот настал решающий миг, который безраздельно владел нашим взбудораженным разумом все эти дни, все недели, ушедшие на подготовку.
– Вот он, час воздаяния, - мягко прорычал Дортмундер.
– Нынче вечером мы получим всю кубышку.
– Верно, босс, - пылко прошептал Келп, и его испещренное шрамами лицо сложилось в мерзкую кривую ухмылку.
Увидев её, я едва подавил дрожь. Кабы мои сотоварищи ведали, кто я на самом деле, эта ухмылка приобрела бы совсем другое значение! Если эта шайка отпетых злодеев сорвет с меня маску, долго я не проживу. Они знали меня как Лефти "Губу" Макгонигла, недавно вышедшего из Синг-Синг, крутого завсегдатая кутузки и недруга закона. Я уже дважды пользовался этим именем, - Макгонигл. В первый раз - чтобы схватить зловещего призрака из кинотеатра под открытым небом, а во второй - чтобы внедриться в кишащие уголовниками пределы самой Синг-Синг, ужасной Синг-Синг, и разгадать тайну убийства нашего стукача, Грустного Грега-Гроба; это приключение позднее было описано в рассказе, озаглавленном "Подонки за решеткой".
И вот я опять Лефти-Губа и выполняю свой долг перед богом, в которого верю, и перед моим народом в качестве ТАЙНОГО АГЕНТА "И-27"!
Никто из негодяев Дортмундера не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не ведал..."
– Виктор!
Виктор подскочил, выронив микрофон. Он резко повернулся вместе с креслом и увидел стоящего в открытом книжном шкафу Стэна Марча, обрамленного ночной тьмой. Виктор уже успел с головой уйти в свое сказительство и перепугался до ужаса, когда перед ним предстал во плоти один из людей Дортмундера.
Марч шагнул вперед, с тревогой глядя на Виктора.
– Что-то случилось, Виктор?
– Нет, не-е-ет, - с дрожью в голосе ответил Виктор, качая головой. Просто ты меня напугал, - неуверенно добавил он.
– Келп сказал, что я, вероятно, найду тебя здесь, - сообщил Марч. Поэтому я сюда и пришел.
– Да, конечно, - как дурачок, проговорил Виктор. Опустив глаза, он увидел, что кассета все ещё крутится, и остановил её. Потом непонятно зачем добавил: - Тут я и есть.
– Возникли сложности с банком, - сказал Марч.
– Придется всем нам опять собраться вместе.
– Где?
– полюбопытствовал Виктор.
– В банке.
– Да, но где банк?
– озадаченно осведомился Виктор. Сам он последний раз видел банк на школьном футбольном поле и не знал наверняка, где его продержат остаток ночи.
– Можешь поехать за мной на своей машине, - предложил Марч.
– Ты готов?
– Полагаю, что да, - неуверенно ответил Виктор и оглядел гараж.
– Но что не так?
– с большим опозданием поинтересовался он.
– Герман говорит, сейф новой конструкции, и понадобится целый день, чтобы взломать его.