Барабан на шею!

Панарин Сергей Васильевич

Хозяин снова рассмеялся, хлопнул Колю по плечу:

– Да, забодай вас мантикора, вы мне нравитесь. Именно поэтому сегодня я трижды удержался от того, чтобы вас убить. В первый раз, когда вы принялись повторяться. Не люблю болтунов. Затем, когда у вас появилось условие. Здесь условия ставлю я. И в третий – только что. Так как мне было бы спокойнее. Вдруг вы принесете Барабан Власти? Придется отдать штандарт!

Коля присоединился к хохоту Рамштайнта. И подумал, стараясь не обращать внимания на ощущение пустоты под желудком: «Если вернусь в наш мир, то после армии

поступлю в театральный. С таким-то опытом лицедейства!»

– Теперь мне пора. – Хозяин резко оборвал смех, будто кто-то невидимый выключил у него эту функцию. – Мой помощник расскажет вам о Барабане и даст репродукцию карты. И следите за спиной. До свидания.

– Всего хорошего.

Рамштайнт и Лавочкин замерли друг перед другом и стояли несколько мгновений, пока до Коли не дошло, что освободить помещение должен он, а не хозяин.

Смутившись, солдат покинул кабинет. Долговязый слуга проследовал за ним.

Король преступности открыл другую дверь. За ней стояли Мор и Брань.

– Итак, вы все слышали, дорогие гости, – энергично проговорил Рамштайнт. – Я не буду делать за вас вашу работу. И не дам выполнять ее у меня в доме, да и в Пикельбурге тоже. Я бы предпочел заиметь Барабан. С другой стороны, к вам я испытываю самое глубокое уважение. Поэтому сохраню нейтралитет. Как только малый уйдет, вы продолжите охоту.

– Да будет так, – промолвили убийцы.

А Лавочкин в этот миг уже получал инструкции. Безымянный помощник Рамштайнта говорил быстро, четко и по существу. Чем больше открывалось солдату, тем сильнее он осознавал, какую неподъемную задачу приготовил ему хитрый король воров. История Барабана Власти будет изложена чуть позже.

После полуторачасовой беседы с бесстрастным слугой Коля получил свои вещи, вышел в вечернюю прохладу парка и побрел прочь от особняка. Парень намеревался устроиться на ночлег в гостинице.

На улице было почти безлюдно. Повозки и кареты не громыхали по булыжным мостовым, редкие бродяги слонялись вдоль домов. Пустынно и жутко.

Солдат пошел вверх, в сторону помпезного дворца короля Герхарда.

Из первой же темной подворотни Лавочкина окрикнули.

– Ты Николас? С тобой хочет поговорить одна особа, – прохрипел незнакомый голос.

– Кто?

– Не велено говорить.

– Где?

– Заходи сюда, тут близко.

Легко сделать глупость, пережив стрессовую ситуацию, в которой ты показал себя молодцом. Стоило Коле шагнуть во мрак подворотни, как на его голову обрушился тяжелый тупой предмет. Голова отреагировала классически.

Рядовой Лавочкин очнулся в сыром прохладном помещении и решил, что снова попал в тюрьму. Он полулежал на чем-то твердом. Нестерпимо болела голова. Где-то близко мерно плескалась вода. Разлепив непослушные веки, солдат увидел перед собой Марлен. Свет свечи позволял разглядеть прекрасное лицо.

– Где он? – требовательно спросила виконтесса.

– Кто? – просипел Лавочкин.

Красавица поморщилась:

– Шлюпи.

– А, Шлюпфриг! Мы расстались за городом. – Коле почему-то не хотелось сдавать кобелька-ловеласа. – Он побежал… на поиски… еды.

– Ясно, на

какие поиски он побежал, – вздохнула Марлен. – Как вы сбежали?

– Мне помогли, – уклончиво ответил Лавочкин. – А по башке обязательно было бить?

– Извините. Человек, исполнявший мой приказ, проявил излишнюю инициативу. И потом, я думала, вы вернули его Рамштайнту… Надеюсь, Шлюпфриг уберется из страны. Рамштайнт предпочитает убивать тех, кого ограбил. На его языке это называется предотвращением мести.

– Ага, знакомая тактика: нет человека – нет проблемы. Марлен, давайте обменяемся услугами? Похоже, у меня удачный в коммерческом плане день… Вот подвизался найти вашему Рамштайнту Барабан Власти.

– Да?!

– Иначе не отдаст знамя… Так вот, о моем предложении. Мы договорились с Шлюпфригом встретиться. Он обязательно захочет прийти. Я беру вас с собой, а вы посылаете весточку Тиллю Всезнайгелю. Мне во что бы то ни стало надо с ним связаться, дать о себе знать, попросить его помощи… Я чертовски в ней нуждаюсь.

– Хорошо. Ждите меня здесь. Я отправлю дядюшке голубя и раздобуду лодку.

– Лодку?

– Ну да. Мы с вами сидим под мостом, в потайной каморке. Пожалуйста, не высовывайтесь, люди Рамштайнта наверняка вас ищут. Он всегда следит за своими посетителями. А уж за вами сам бог велел. Отдыхайте.

– А вы? Это не опасно?

– Меня не тронут, – девушка улыбнулась. – Я тут на особом положении.

Марлен ушла. Коля устроился удобнее, найдя подобие одеяла, и заснул. Разбудила его вернувшаяся виконтесса:

– Пора, Николас.

Они сели в лодку и поплыли вниз по течению. Ночное небо затянули тучи, очертания берега еле угадывались. Лишь редкие смутные огни служили ориентиром для молчаливого гребца, который уверенно направлял посудину между темными островками мусора и пришвартованными у берега лодками. Холм Пикельбурга чернел исполинским горбом.

– Куда мы плывем? – поинтересовался Лавочкин.

– На восток, – пояснила Марлен. – Если плыть не останавливаясь, то попадем в Наменлос. Но нам ведь не туда?

– На юг, к спуску в Драконью долину.

– Тогда сойдем перед рассветом. Чем дальше от столицы, тем лучше. При дворе Рамштайнта циркулируют слухи, дескать, за вами идут убийцы.

– Четыре всадника.

– О! Большим людям крупные неприятности, – с оттенком восхищения сказала девушка.

– Рядом со мной опасно, Марлен. Зачем вам этот Шлюпфриг? Я не понимаю! Он то пес, то прыщавый дерганый юнец… Неужели вы любите этого юнца?

Виконтесса Всезнайгель печально усмехнулась:

– Каждому гному – своя Белоснежка, Николас. Мой папаша, наложивший проклятие на Шлюпи, омолодил его человеческую ипостась для создания псиной. А еще в псе заложено светское воспитание, а в юнце – простоватость. У моего родителя извращенное чувство юмора. Так вот, если сложить годы собаки и человека, то получится нормальный возраст. Тот, в котором мы познакомились с Шлюпи… И, признаюсь честно, я его не люблю. Более того, ненавижу. Но папаша поступил с ним гнусно. Он и со мной гнусно поступил… Не будем об этом. – Голос девушки дрогнул.