Бархатная Принцесса
Шрифт:
Она попадает лишь по воздуху, поздно соображая, что я успел перейти на другую сторону дороги. Мне даже не нужно оглядываться, чтобы знать, что будет дальше. Она вернется, сядет в свою жутко-дорогую «Ауди» и будет несколько дней тусить, не просыхая, названия мне посреди ночи, чтобы пьяным голосом сказать, какое я говно. И мне глубочайше плевать с кем она будет, потому что через эти пару дней Ляля снова придет ко мне. Она всегда возвращается, как стукнутая головой перелетная птица, которая по десять раз в год путает сезоны. Но есть во всем этом несомненный
Домой я попадаю только к десяти и за пятнадцать минут успеваю принять душ, переодеться и перекусить бутербродами. Готовка и я — вещи совершенно несовместимые. Обычно я перекусываю в кафе рядом с мастерской, но после пьяной ночи желудок требует пищи не в абстрактном «когда-нибудь», а прямо сейчас.
За опоздание на три часа дядя делает мне втык. Не фигурально, а физически. Ладонь у него тяжелая, так что крепкая оплеуха еще долго будет «греть» затылок. Но это мое первое опоздание за все время, что я тут работаю, а еще у меня руки растут из правильного места, и если пригоняют чинить крутого «мерина» или «Порше» — это сразу мои клиенты.
Хорошо, что сегодня работы — задавись. Некогда голову поднять. Некогда думать о ней.
— Разобрался с «Геликом»? — спрашивает дядя, когда на улице темнеет и все механики давно расползаются по домам. У всех семьи, дети по лавкам, а мне не к кому идти, я могу тут сутками зависать.
Молча киваю, разглядывая роскошную тачку с противной даже для себя самого завистью. Когда-нибудь и у меня будет такой вот «мерин». Я его у жизни из глотки выгрызу. И дом, и деньги на всякие побрякушки для своей Принцессы.
Вскидываюсь, вдруг соображая, что она прошлась по сокровенному, зацепила то, о чем я сам себе вслух не говорю.
— Отзвонюсь Онегину, чтобы приезжал завтра за своим «зверем», — говорит дядя. Жует челюстями и добавляет. — Он думал, с машиной на неделю возни, а ты за день справился. Все, что сверх положенного — твое. Все, вали уже отсюда. Проспись.
Фонарь напротив моего подъезда снова не работает. Что за насрать? Сколько раз уже писали заявления, ремонтировали его, а все равно не горит, хоть ты тресни. Ладно, плевать, до подъезда я и с закрытыми глазами дойду.
Паркуюсь на привычном месте, глушу двигатель и несколько секунд позволяю себе просто посидеть с закрытыми глазами. Все-таки устал сегодня, как собака. Сейчас в душ и спать. Лишь бы только не уснуть по дороге.
Слезаю с байка и направляюсь к подъезду.
— Доставку пиздюлей заказывали?! — голос звучит из-за спины.
Разворачиваюсь и едва успеваю отшатнуться от резкого удара. Почти не вижу его, срабатывают инстинкты.
— А доставка по адресу? — спрашиваю в шевелящуюся ночь. — Что-то не припомню.
Нападающих точно больше одного. Тусклый свет из пары все еще горящих окон дает возможность составить хоть какую-то картину происходящего.
— Уважаемые люди не ошибаются, когда высылают такое. Особенно, когда всякие пиздосрачие молокососы позволяют
Их трое. Точно. Судя по всему, не банальные алкаши или гопота. Стоп.
Не дожидаюсь новой атаки — бью сам. В крайнего, резко локтем в челюсть, а затем пинаю ногой ниже живота. Надеюсь попасть по яйцам, но слишком темно — не уверен.
«Неужели посылка от папаши Ляли?»
Тут же снова отшатываюсь в сторону, но не успеваю. Невидимый удар врезается в висок — не особо сильно, вскользь. В голове что-то взрывается, но это мелочи.
Ублюдки действуют на удивление слаженно — нападают с дух сторон, последовательно, не мешая друг другу. Я почти только блокирую удары, при этом все время захожу по дуге, закручиваю, стараясь встать так, чтобы из нас троих образовалась прямая линия. У меня мало времени. Если очухается ублюдок, которого я свалил сразу, у меня не останется никаких шансов.
Мне снова прилетает в челюсть, хер знает в какой раз, я снова резко выдыхаю, получив ногой по ребрам, а потом мне все же удается завершить свой маневр. Широкоплечий пидор стоит напротив и загораживает меня от своего напарника. Срываюсь с места и отовариваю тварь с такой яростью, на какую только способен. Он не тушуется, закрывается, но я быстрее. Ударом левой сбиваю его руку и тут же бью правым прямым. Сильно, хлестко, зряче. Голова ублюдка запрокидывается, но добить его не успеваю. Меня буквально сносит третий. Успеваю садануть его локтем по спине, когда он, чуть меня приподняв, припечатывает к асфальту. Ожидаю падения и группируюсь, но удар слишком силен — затылок бьется обо что-то острое.
Сука!
Балансирую на грани потери сознания. Пропускаю удары. Тварь вбивает меня в асфальт, превращает рожу в кровавое месиво. Я уже не способен сопротивляться, не способен даже закрываться и хоть как-то перекрыть полученный урон. Последнее, что еще пытаюсь сделать — перехватить его руку. Он подобного не ожидает, а потому легко отдает ее мне в захват. Тут же вытягиваю ее на себя, забрасываю ноги ему на шею. Ублюдок слишком поздно понимает, в какой капкан попал. Держу крепко, хотя кровь с собственной разбитой морды скользит на руках. Он тянет меня вверх, поднимает над землей, а затем резко опускает. Удар — и мир вздрагивает, чтобы отдаться в голове разрушительным цунами. Не выпускаю его руку. А он снова тянет меня вверх. Ору, рву руку на себя и слышу хруст. Снова удар спиной об асфальт.
Сознание плавает где-то далеко, в туманной гулкой пустоте, наполненной острой болью. Больно везде и сразу. Бля, давно меня так не имели.
Непроглядную темноту взрезает пара ослепительных вспышек. Я жмурюсь, пытаясь отползти в сторону. Это машина. Слышу звук распахиваемой двери и какой-то крик. Женский, такой странно знакомый.
Отрывистая ругань и топот шагов.
Кажется, мои дружки решили ретироваться. А я только начал побеждать.
— Кай! — выкрик из темноты.
Ее голос. Не послышалось. Или галлюцинация? Кажется, у меня башка в хлам.