Барин-Шабарин 4
Шрифт:
Чтобы забрать себе оружие и коней, отдав бойцам всё деньгами, мне не хватило бы средств. Даже по прибытию домой, собрав все свои деньги в кучу, я получил бы в лучшем случае треть, если только не выводить деньги из оборота и не залезать в Фонд. Гладкоствольное ружьё, особенно винтовка Холла с казённым заряжанием, стоило от десяти до двадцати рублей, в зависимости от состояния. Но здесь были, в основном, новые образцы. Так что я уже должен был бы десять тысяч рублей, только за гладкоствол. Если примерно посчитать стоимость всего взятого с польского отряда, то трофеи будут оцениваться в более, чем сто тысяч рублей серебром. Сейчас же, после пленения венгерского
Но ладно… Меня е даже забавляет, что рядовой боец моего отряда привезёт домой более тысячи рублей. Это не просто много даже для зажиточного мещанина — это сумма неприлично большая. Можно сравнить ситуацию с той, когда конкистадоры возвращались из Америки в Испанию и становились одними из самых богатейших людей, до похода будучи обыкновенными отчаянными бродягами.
Так что на протяжении всей оставшиеся дороги до дома я только тем и занимался, что рассказывал о коммерческих проектах, в которые можно вложиться деньгами. Некоторые задумались. Вот и пусть становятся действительно богатыми людьми, а мне в губернии любой инвестор за счастье.
К слову сказать, мои бойцы, даже десятники, и те испугались таких больших денег. Они просто не верили, что можно пойти повоевать — и вернуться домой с таким достатком. Хотя за разговорами у костра казаки, перебивая друг друга, рассказывали разные небылицы, как обогащались ныне знатные казацкие рода. Из всех этих фантастических рассказов становилось очевидным, что история нашего отряда — вообще-то вполне будничная.
Такие разговоры у костра сплачивали нас. Мне не хватало нормального человеческого общения. И пусть я старался всё-таки соблюдать некоторую дистанцию, субординацию, но песни пел громче всех. Нам нужно смириться со смертью. Каждый взял на себя кровь беззащитных поляков. Именно они, молодые казачки и бывшие мужики, умерщвляли противника. Теперь либо станут матерыми волками, либо подожмут хвост и спрячутся под лавку.
Переходы были длинными, без задержек, но всё равно крайне медлительными. Всё же огромный обоз нас сильно отягощал, а также было непросто справиться с целым табуном первоклассных лошадей, которым требовался каждодневный уход. Так что добрались мы до Екатеринослава лишь ближе к концу сентября 1849 года.
Уже в дороге мы узнали, что венгерское повстанческое правительство расформировано, ведутся прямые переговоры между Австрией и Венгрией по созданию новой империи. Наверняка, как и в ином варианте развития истории, скоро будет провозглашено о создании Австро-венгерской империи.
Русскому командованию, судя по всему, сказали спасибо, чем-то там наградили Паскевича — и выпроводили русскую императорскую армию восвояси.
Историю менять можно — и тому были доказательства! Насколько я знал, серьёзной битвы у города Мишкольце ином варианте не было. Русские войска ещё около месяца топтались по венгерской земле и только после двух сражений окончательно подавили восстание. Так что я, очевидно, повлиял на ход истории.
Это грело душо и, что таить, давало сил Впереди неминуемая Крымская война. Европейские страны, прежде всего, Англия и Франция, уже сейчас должны кусать локти оттого, что Россия кажется всем величайшей империей в мире. Вот только у французского лидера Луи Бонапарта и у англичан — иное мнение.
От автора: Новинка от Никиты Кирова! Попаданец в 90-е, который собирается спасти родных… и объявить непримиримую войну преступности.
Глава 21
— Алексей Петрович! — раскинув руки для объятий, в мой кабинет входил Святополк Аполлинарьевич Мирский. — Мой друг, как же я волновался за вас! Война! Это же так непредсказуемо! Но вы с честью… Я завидую вам.
Я даже несколько опешил от такой встречи. Мы с Мирским в последнее время были достаточно откровенны, и наше сотрудничество казалось, скорее, взаимовыгодным, чем дружеским. Однако почему бы нам и не дружить? Потому я ответил взаимной приветливостью, заключив в объятия доверенное лицо светлейшего князя Михаила Семёновича Воронцова.
— Ну как там, на войне? Тяжко пришлось? — спрашивал Мирский уже за чашкой кофе.
Хотя сам он предлагал отметить мой приезд чем-нибудь более существенным, но я сослался на работу.
— Эта война не была сложной для России, что в какой-то мере даже плохо, — сказал я.
Я не надеялся на то, что Мирский меня сейчас поймёт. Согласится, что России нужно как-то всколыхнуться и подумать о том, что она начинает отставать в военном деле. Тщетны мои потуги изменить что-либо. Как убедить пылко влюблённого юношу не жениться на девушке, если разлад у них случится только через четыре года? Разве поверит жених? То-то и оно, невозможно. Но я хотя бы очищаю свою совесть, повсеместно говоря о проблемах.
— Вы, Алексей Петрович, действительно считаете, что на нас могут напасть французы и англичане? Кроме турок у нас и нет очевидных врагов, — статский советник пожал плечами. — Да, как вы сказали, нашей огромности боятся. Так не потому ли и не решатся на войну? Убоятся, ведь Наполеон уже приходил…
Я понимал, что этот разговор — скорее, светский, чтобы заполнить паузу, но ни в коем случае не деятельный. Я уже и так решил действовать по принципу «делай, что должно, и будь что будет».
— А у меня для вас важная новость, — Мирский заговорщицки улыбнулся. — Его светлость князь Михаил Семёнович Воронцов вызван в Петербург и будет ехать в столицу через Екатеринослав. И у вас, и у меня будет прекрасная возможность поговорить со светлейшим князем. Уже завтра его светлость может прибыть к нам.
— Благодарю, что сообщили, лучше о таких новостях узнавать загодя, — сказал я, не без сарказма.
— Будет вам обижаться, Алексей Петрович, я и сам узнал только сегодня утром о визите его светлости. Сам не готов, — явно слукавил статский советник.
Впрочем, я только вчера прибыл в Екатеринослав и был слишком занят общением с супругой, чтобы отвлекаться, при всём моём глубоком уважении, даже и на подготовку к визиту светлейшего князя Воронцова. Правда, я посылал вестовых вперед еще за неделю до прибытия, можно было бы отправить их обратно с новостями о приезде Воронцова. По такому случаю я бы даже оставил отряд и ринулся в Екатеринослав. Все же приезд такого человека нужно было подготовить.
Впрочем, все можно приготовить и сейчас, если действовать быстро. Дать указания Эльзе, чтобы организовала выставку моделей сумок и чемоданов. А ещё нужно бы найти помещение и выставить там в разборе рамочный улей, медогонку, а ещё образцы оружия, мясорубку, керосиновую лампу… Вот же, анафемой мне по горбу! Работы-то действительно много!
Покачав головой, я встал.
— В таком случае отложим нашу приятную беседу, — сказал я, подгоняя Мирского к выходу. — Оказывается, у меня больше забот, чем я предполагал.