Барон Дубов 8
Шрифт:
(осм.) — Ну, что там, Али? — спросил Хасан, расчёсывая сначала короткую бороду, а потом густые волосы на груди.
(осм.) — Мой господин, — склонился в почтительном поклоне высокий молодой слуга, — к вам Мехмет-паша и Исмаил-паша. Со срочным донесением.
Хасан-паша накинул на плечи толстый парчовый халат, искусно украшенный руками слепых вышивальщиц, и дал знак Али, чтобы тот пустил генералов. Али, чуть не сбив тюрбан, тут же исчез за толстым пологом, и всего через мгновение в шатёр вошли двое похожих как две капли воды генералов. Оба усатые, темноглазые,
(осм.) — Хасан-паша! — выкрикнули они и в пояс поклонились.
(осм.) — Говорите, Мехмет, Исмаил, — терпеливо повелел Хасан, взмахнув рукой.
Он опустился в мягкое и удобное кресло, больше похожее на короткий диван, и, взяв со столика слева кувшин с вином, наполнил инкрустированный гранатами и рубинами кубок. За его креслом скрывался большой сундук с оплатой службы янычар. Он был туго набит золотом и камнями. Камни, конечно, предназначались этим двоим.
(осм.) — Хасан-паша, — заговорил Мехмет, что стоял слева, — на восточный лагерь янычар напали!
(осм.) — Мы думаем, что это русские, — с той же интонацией продолжил говорить Исмаил. — Они прошли тем самым путём, о котором докладывал наш союзник из стана врага.
(осм.) — Русские? Так их несколько? — удивился Хасан. Не выказывая беспокойства, как и положено родовитому военачальнику и будущему султану, он сделал большой глоток вина. — Сообщалось, что может пройти один человек.
(осм.) — Их целый отряд! Они очень опасны и громят наши войска! — заламывал руки Мехмет-паша.
(осм.) — Донесения сообщают, что они так же напали на несколько наших деревень! — стонал Исмаил.
(осм.) — Значит, отправьте войска, чтобы уничтожить их! — резко ответил Хасан, возмущённый инфантильностью генералов. Такого он от них не ожидал. — А их тела предъявим общественности, чтобы доказать, что русские напали на нас без объявления войны. И сами объявим им войну!
(осм.) — Хасан-паша, мы уже отправили отряд в несколько сотен конных янычар, — молитвенно сложил руки и упал на колени Мехмет. Его красная тюбетейка съехала с макушки на лоб. — Их разбили на голову, а то, как с ними расправились…
(осм.) — Что же с ними такого сделали, что вы не побоялись моей кары и явились сюда с такой пустяковой проблемой?!
(осм.) — Хасан-паша, — Исмаил тоже упал на колени, — не велите казнить, велите слово молвить!
Сын султана разрешающе взмахнул рукой. Исмаил на четвереньках подполз к нему, у его ног коснулся лбом земли и затем подполз ещё, шепнув на ухо.
Хасан сначала никак не отреагировал. Вдруг в один миг от его лица отлила вся кровь, а ещё через несколько секунд он покраснел и завопил:
— Они делают с мужчинами «что»?!
Наложницы Айгюль и Гюльчатай от неожиданности вздрогнули и натянули на себя толстую тигровую шкуру, чтобы спастись от гнева господина. А в гневе он страшен. Очень страшен. Уж они-то знали, были свидетелями не раз.
— Не со всеми! — тут же стал подползать и Мехмет.
— Только
— А уж с женщинами…
— Господин, вам надо уходить, — взмолился Мехмет, хватаясь за штанину шаровар Хасан-паши. — Они никого не щадят. Наше оружие их не берёт! Они настоящие звери!
Сын султана Сулеймана Пятого с удовольствием бы иссёк на месте Мехмет-пашу плеткой за трусость. Генерала янычар спасло только то, что плетки у Хасана рядом не было. Подходящей.
— Трус! — взревел он, отпинывая генерала. — Чтобы я! Наследник султана! Отступил перед русскими мужеложцами?! Не бывать этому никогда! Собирайте войска! Мы убьём их всех, а затем начнём наступление! Во имя Аллаха, русские совсем сошли с ума. Наш внезапный удар их образумит!
В голове Хасана тут же замельтешили, словно рой мушек, сотни разных вопросов, целей и задач, который он должен решить не только как предводитель войск Османской империи, но и как будущий правитель страны. Например, что внезапный удар по русским заставит их отступить, а затем скорейшим образом просить мира. А уж там Османская империя своего не упустит. Это будет маленькая победоносная война, которая спасёт империю от краха. Или окончательно сломает ей хребет.
— Али! — крикнул Хасан-паша. Слуга тут же вошёл в шатёр. — Отвечаешь за моих наложниц головой. Хоть один волос упадёт с их головы, твоя голова полетит следом.
— Да, мой господин! — бодро отвечал Али.
А тем временем затрубили сигнальные горны и засвистели свистки, знаменуя начало сражения с ещё не до конца известным врагом.
У выхода из катакомб
Недалеко от восточного лагеря янычар
Николай
«Ты видишь, да? Видишь?» — нетерпеливо повторяла в моей голове Маша.
Рядом, на сук высохшего дерева, села птица с золотистыми перьями.
Я молчал. Просто смотрел на долину внизу. А там был… полный кабздец.
У подножия пологой горы раскинулся большой палаточный лагерь. Янычары, судя по всему. Несколько тысяч, если не больше. Но не это вызвало моё изумление. А то, что он горел. Отсюда я не видел, что там происходит, но явно ничего хорошего. Цепочки факелов тянулись в разные стороны от крохотных кубиков палаток. Какие-то гасли по неизвестной причине.
К югу от лагеря находилась небольшая деревушка. Больше всего факельных ниточек тянулись к ней. Видимо, домики там были с соломенными крышами. Потому что деревня просто пылала. Изредка ветер приносил с той стороны истошные вопли. Преимущественно мужские. Что же с ними происходит, что они так кричат?
Не, не хочу даже знать.
Но спросить придётся.
«Ладно, попка мохнатая, колись уже, что тут произошло, пока нас не было…» — закончить мысль я не успел.
Вдруг в птицу прилетела белая клякса, склеившая ей крылья. От неё тянулась нить, на другом конце которой находился Гоша. Явно голодный. Он зашевелил лапами подтаскивая птицу к себе. Я наступил на нить и обрубил её топором.