Барон Семитьер: Мясорубка
Шрифт:
На столе перед ними красовались блюда, достойные королей: жареный фазан под соусом из трюфелей, устрицы в маринаде, поданные на серебряных тарелках, и десерт - шоколадный мусс, украшенный съедобным золотом.
Официант, с поклоном поставивший перед Бароном поднос с тушеным кроликом в вине, тихо произнес:
– Блюдо от шеф-повара за счет ресторана. Изысканная кухня Гельвеции отлично будет звучать под аккомпанемент красного андалузского. Сто ливров за порцию.
Роза ахнула,
– Сотня монет за кролика? Ха! За такие деньги я бы воскресил его, чтобы он сам доплатил за честь быть мной съеденным. Впрочем, смерть всегда дорого стоит — особенно если ее подают с гарниром.
Роза смущенно улыбнулась, а Раффлз фыркнул, скрывая смех за бокалом.
– Барон, Роза, к слову, вы слышали о том, что было сегодня утром на площади Бонапарта у арки?
Семитьер утер губы, заинтересованно посмотрел на друга:
– Нет, но надеюсь, ты расскажешь.
Инженер-сыщик расхохотался:
– Лучше, чем репортеры “Скандалки” я рассказать сделать не смогу. Извольте ознакомиться.
– С этими словами он протянул Барону смятый газетный лист. Гведе откашлялся и прочел вслух:
“Сегодня утром Елисейские поля, сияющий центр нашей славной столицы, стали ареной невиданного позора. Некий полоумный малый, лишенный всякого стыда и одежды, носился по бульвару, вопя во все горло и пугая добропорядочных граждан. Его крики - "Графиня, простите! Я ваш навеки!" - разносились над мостовой, заставляя дам падать в обморок, а кучеров терять управление.
Свидетели утверждают: этот несчастный, чье имя пока остается тайной, выскочил из переулка близ Фобур Сен-Оноре в чем мать родила, с растрепанными волосами и безумным взглядом. Он бросался к прохожим, умоляя передать его мольбы некой графине Л. "Она сводит меня с ума!" - кричал он, пока жандармы, наконец, не скрутили его под громкий свист толпы.
Кто эта таинственная графиня? Уж не та ли светская львица, что недавно блистала на балу у герцога Орлеанского? Говорят, ее холодный нрав сломал не одно сердце, но чтобы довести беднягу до такого - это уже нечто! Или, быть может, он - жертва карточного долга, проигравший все, вплоть до панталон? Читатели, пишите нам свои догадки! А пока Лютеция гудит: любовь ли это безумная или просто дурной спектакль? Одно ясно - Елисейские поля еще не видели такого срама!”
Барон хмыкнул:
– Хоть в чем-то столичные писаки не ошиблись. Карточный долг, господа, вещь святая. Однако, я не думал, что нервов Жана Мантеня хватит всего на сутки. Нужно будет наведаться к
Раффлз вытаращил глаза:
– Ты знаешь этого бедолагу?
Гведе сделал глоток из бокала:
– Не настолько он несчастен. Так… легкое помешательство.
– И ты не имеешь к этого никакого отношения?
– Имею. И самое прямое. Впрочем, ничего страшного. Небольшое проклятие, которое исчезнет сразу же после того, как я положу в карман честно выигранные у него триста ливров.
К столу неспешно прошествовал метрдотель в идеально подогнанном фраке и, разгладив пышные усы, зашептал что-то инженер-сыщику на ухо. Тот нахмурился и, попросив простить его, покинул зал. Роза отпила еще каплю вина, после чего внимательно посмотрела на Барона своими огромными глазами:
– Мэтр Семитьер… То есть, Барон. Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что выхлопотали бедняжке Марианне место на дорогом погосте. После всего, сделанного вами, наверное, я у вас нахожусь в пожизненном неоплатном долгу?
Могильщик улыбнулся своей загадочной улыбкой, от которой у девушки до сих по телу пробегали мурашки, протянул руку и погладил Розу по тыльной стороне кисти:
– Долг передо мной? Вы смешите меня, ма шери. Я не настолько щедр, чтобы раздавать свою благосклонность под проценты. Бесспорно, мне очень лестно слышать уверения в вечной преданности. Тем не менее единственное, чего я требую от вас - это никогда не трогать мои инструменты и не умирать до получения заработной платы. Мне кажется, этого будет вполне достаточно для проявления благодарности.
За стол вернулся Франсуа Раффлз. Он заметно нервничал, кусал губы и ежесекундно стирал несуществующие капли пота со лба. Первой не выдержала Роза:
– Месье Раффлз, что у вас произошло? Может быть, вам нужна помощь?
Командан Управления общественной безопасности одним глотком опустошил бокал, налил следующий:
– На Гарансьер зверское убийство. Некто единым махом прекратил существование самого известного аристократического семейства Лютеции - Корбюзье. Гведе, я понимаю, что ты свободный человек и у тебя своих дел предостаточно. Но я вынужден спросить: не составишь мне компанию?
Барон Гведе Семитьер в притворном ужасе закатил глаза:
– Лютеция не меняется. Она все так же обожает загадки, как я - игры. Ну что ж, посмотрим, кто кого переиграет на этот раз!