Барон Семитьер: Мясорубка
Шрифт:
Побелевшая от ужаса Роза вдруг извернулась и изо всех сил вцепилась зубами в жилистую руку Хуссейна. Вырвалась из его смертельных объятий и бросилась к Барону. Ворон камнем упал, ударив Тарика Фарида крылом по лицу, одновременно сбивая прицел. В тишине задворок новый выстрел прозвучал как гром. Но тщетно - пуля ушла в молоко, а не ставший дожидаться своей очереди Гведе со всей силы ударил злодея по руке тростью. Оружие с лязгом упало на камни и отлетело в сторону.
Хуссейн прорычал какое-то ругательство на тевтонском и бросился в открытую дверь служебного входа, ведущего внутрь фабрики. Барон метнулся следом за ним, успев крикнуть Розе:
–
“Кошкин дом” гудел, как ожившее чудовище из готических романов. Его внутренности - лабиринты медных труб, кипящих котлов и лязгающих челюстей конвейеров - были насквозь пропитаны вонью гниющих рыбных голов, кислым, тошнотворным запахом требухи, машинного масла и железа. Свет, нехотя отбрасываемый газовыми лампами, подвешенными к потолку на цепях, дрожал в клубах пара, швыряя длинные тени на бетонные стены, покрытые потеками ржавчины и плесенью.
Барон Гведе Семитьер ворвался в цех и замер, пристально оглядываясь в поисках сбежавшего нациста. Высокий, худой, он двигался будто воплощение неотвратимого возмездия. Черный сюртук развевался за спиной, а бледное лицо с острыми скулами и горящими желтым глазами казалось вырезанным из куска мрамора. В правой руке он сжимал трость со скрытым внутри клинком.
Мелькнувшую тень подпольного хирурга он заметил у конвейера, где жестяные банки с треском и хлюпаньем наполнялись месивом, именуемым консервами. Хуссейн понял, что его обнаружили и рванулся вперед, перепрыгивая через кучи отбросов и обходя шипящие трубы. На бегу он схватил с одного из столов тяжелый разводной ключ и швырнул его в Семитьера. Тот уклонился, ржавое железо с лязгом ударилось о трубу и выпустило из пробитого шва струю обжигающего пара.
Хирург нырнул под бегущую ленту конвейера, Барон перепрыгнул через нее, приземлившись на ноги с кошачьей грацией. Пол дрожал под ногами от работы машин, в частности - от огромной промышленной мясорубки, возвышающейся в середине цеха.
Она высилась над верстаками, столами и другими техническими приспособлениями, напоминая алтарь, посвященный неким темным божествам. Ее массивные лезвия, покрытые пятнами ржавчины и засохшей крови, вращались с оглушительным скрежетом, перемалывая куски рыбы, мяса и костей в однородную серую массу, стекающую по желобу в чаны. Над агрегатом висела платформа, сваренная из металлических прутьев. От нее наверх вела лестница, заканчивающаяся люком в потолке. Именно к ней и стремился попасть Тарик Фарид.
– Ни шагу дальше!
– рявкнул Барон, цепляя Хуссейна за отворот френча и швыряя его к мясорубке. Тот врезался спиной в ее металлический кожух, но тут же вскочил, хватая со стола разделочный тесак. Его движения были быстрыми, как бросок гадюки.
Чувствовалась выучка - хирург не размахивал ножом бездумно, каждый его выпад был выверенным и точным. Несколько раз лезвие просвистело в опасной близости у лица Гведе. Наконец ему удалось блокировать очередной удар с помощью трости, раздался звон металла о металл, и клинок хирурга отлетел в сторону. Не медля ни секунды Хуссейн ударил кулаком, целясь Барону в висок. Промахнулся, но даже скользящий удар по скуле оказался довольно мощным - могильщик отшатнулся, но тут же ответил резким выпадом трости в живот противника. Тот согнулся, задыхаясь от боли в солнечном сплетении, но сумел откатиться к мясорубке, едва не угодив ногой в узкий сточный желоб.
Барон схватил тевтонца за волосы, впечатал его лицом в железный кожух. Кровь из разбитого носа брызнула во все стороны. Хуссейн взревел, извернулся и с силой
Семитьер выпрямился, вытирая кровь с губы, и бросился следом. Тарик уже карабкался по ржавым перекладинам, его одежда цеплялась за выступающие болты, но он продолжал двигаться вверх с отчаянной ловкостью. Понимая, что ему не угнаться, Барон выхватил из кармана тупоносый револьвер, конфискованный у Розы. Пуля пробила металл рядом с рукой беглеца, выбив сноп искр, но Хуссейн уже успел добраться до люка. Он распахнул его ударом плеча и полез на крышу, растворяясь в клубах дыма и пара.
Барон взялся за поручни. Грудь я его тяжело вздымалась. Сквозь квадратный проем виднелось темное небо Лютеции, испещренное серыми шлейфами, источаемыми заводскими трубами. Перекладины лестницы были покрыты густым слоем скользкого жира.
***
Вид, открывшийся Барону с крыши фабрики, больше напоминал лабиринт из ржавого железа, кусков арматуры и осколков камня. Над городом, трубно прогудев сиреной, проплыл грузовой цеппелин. Гведе щелкнул шестеренкой у навершия трости обнажая лезвие. Хуссейн бежал впереди, его фигура то и дело мелькала среди скошенных дымоходов, вентиляционных колодцев и ржавых водозаборников. Барон бросился следом, его длинные ноги сокращали расстояние с легкостью настигающего жертву хищника. Он перепрыгнул через узкий провал между крышами, с глухим стуком приземлившись на скользкую от изморози черепицу. Резкие порывы ветра несли запахи сажи и соли.
– Рудольф Шпаннер!
– заорал Семитьер во всю мощь своих легких и его голос эхом разлетелся над крышами, резкий и холодный как сталь.
– Твой путь заканчивается здесь. Не убегай от Смерти, умрешь уставшим!
Хирург обернулся на бегу, его лицо исказилось в гримасе отчаяния. Он вырвал из разрушенного временем каркаса кусок арматуры и метнул прут в Барона. Тот легко уклонился и импровизированное копье просвистело мимо, ударившись с глухим звоном о каменную трубу дымохода. Хуссейн нырнул за низкую стену мансарды. Семитьер обогнул ее с другой стороны, скользя по влажной черепице. Вдалеке сатанински заревел гудок, эхом отражаясь от стен заводов.
Крыши сменялись одна за одной - плоские, покрытые лужами масляно блестящего талого снега, покатые, усеянные обломками битого стекла и мусором. Тарик, (или, все же - Рудольф), споткнулся о ржавую трубу, рухнул на колени, но тут же вскочил, бросившись к краю крыши, где виднелись прутья пожарной лестницы. Преследователь настиг его в прыжке, схватив за плечо и швырнув в сторону, на плоскую площадку, окруженную разбитыми мансардными окнами. Стекло хрустнуло под каблуками, его осколки разлетелись, как темные звезды.
Хирург выхватил из кармана самое привычное для себя оружие - скальпель, чье лезвие полыхнуло в лунном свете, и бросился на Барона, целя ему в грудь. Тот с легкостью блокировал, хлестким ударом плоской поверхности шпаги выбив нож из рук убийцы. Хуссейн ударил кулаком, попав боковым джебом могильщику в челюсть. Тот отшатнулся, но тут же поймал равновесие и ответил резким тычком рукояти в виде вороньего черепа в ребра противника. Тарик охнул от боли, но сумел схватить Барона за лацканы и толкнуть к краю крыши.