Баррикады на Пресне. Повесть о Зиновии Литвине-Седом
Шрифт:
Зиновий не на шутку обеспокоился. Не столько за себя, сколько за врачей, оставшихся в далеком Термезе. Как оказалось, беспокоился напрасно. Коломенские врачи правильно поняли врачей термезских и подтвердили заключение о непригодности к военной службе.
Тетя Настя встретила Зиновия как родного, а когда увидела, какой пригожий бухарский полушалок привезен ей в подарок, то и вовсе расцвела. О том, что жить будет у них, и слова не было сказано: ни к чему слова, когда и так все понятно.
А
Но, поразмыслив, рассудил: прошло без малого пять лет. Ни одной весточки о себе не подал, так что, скорее всего, его и не числят больше на этом свете… А Катенька… Катенька давно уже не Старовойтова, и опасаться либо остерегаться ни ее, ни себя нет никакой причины…
Вот и знакомая улица. Те же одноэтажные домишки, та же афишная тумба на перекрестке, залепленная давними, пожелтевшими от дождей и солнца афишками. Вот и знакомый домик с тесовой крышей. И все та же вывеска: «Слесарных, жестяных и медных дел мастер», надпись на которой надо было уже не читать, а скорее угадывать.
Толкнул дверь, вошел в мастерскую. Те же груды рухляди на верстаке и на полу. А вот Андрей Силыч уже не тот, постарел заметно. И не в том дело, что обзавелся седой козлиной бородкой, а усох весь — и телом, и лицом. Рубаха болтается словно с чужого плеча, и на лице один нос остался.
А принял Андрей Силыч Зиновия не просто приветливо, а душевно. Не дожидаясь просьб, работу сам предложил и домой на обед повел.
Зиновий не стал отказываться: принял приглашение с большой охотой. Но когда, миновав знакомые сенцы, взялся рукой за дверную скобу, словно споткнулся и почувствовал, как екнуло сердце. Что как на пороге Катенька?..
Катеньни в доме не было. И за обеденным столом тоже. А Дарья Степановна непритворно обрадовалась, засуетилась, не знала, чем и попотчевать.
За обедом пришлось Зиновию поведать о своих подневольных странствиях из города в город, о службе солдатской в далеких диковинных краях на берегу Амударьи, которая рыщет по песчаной степи, то и дело меняя свое русло.
— А что же весточки ни одной не послал? — спросила Дарья Степановна.
Зиновий посмотрел ей в глаза, усмехнулся невесело:
— Сперва гоняли меня, как бродячую собаку, с места на место. Сегодня в Рязани, завтра в Тамбове… А когда попал на афганскую границу, так порешил, что обратной дороги не будет… Чего уж об этом весточки слать?..
— Однако выбрался, — сказала Дарья Степановна.
— Хорошие люди помогли, — объяснил Зиновий. —
О Катеньке не было сказано ни слова. И он не спросил. И они, ни Андрей Силыч, ни Дарья Степановна, ни единого раза о ней не помянули.
Лишь через несколько дней от одной заказчицы, бывшей ее подруги, узнал Зиновий, что Катенька ровно через год после его убега вышла замуж за конторщика из паровозного депо. Еще сказала бывшая подруга, что живут, слышно, хорошо и что нажили уже двух сыновей.
8
А еще через несколько дней Зиновий и сам увидел Катеньку. Она вошла в мастерскую, как и тогда, с кастрюлей в руках. Только на сей раз кастрюля была совсем новая, лишь ручка одна оторвалась. Как говорится, с мясом была вырвана ручка.
А сама Катенька вовсе не изменилась. А может быть, так ему показалось. Вошла она красивая, нарядная, разрумянившаяся от быстрой ходьбы…
Даже для виду не удивилась.
Остановилась у прилавка, сказала:
— Здравствуй!
Так сказала, будто вчера последний раз видела его, а не пять лет назад.
А он, кажется, побледнел.
И даже ответил не сразу. Потом встал с места, поклонился едва не в пояс.
— Здравствуйте, Катерина Андреевна…
И сразу согнал радостную улыбку с ее лица… Заторопилась. Оставила кастрюлю, сказала, что завтра зайдет, если время выберет…
Завтра Катенька не зашла. И послезавтра тоже не зашла. Видать, не шибко нужна была ей кастрюля. А может быть… потому не заходила, что оба эти дня Андрей Силыч находился в мастерской неотлучно, с утра и до вечера.
На третий день хозяин только заглянул с утра в мастерскую и, сказав Зиновию, что отлучается до вечера, тут же ушел. А вскоре после его ухода пришла Катенька.
— Стосковалась по вас кастрюля ваша, Катерина Андреевна, — пошутил Зиновий.
— Кастрюля только? — без улыбки спросила Катя.
— А кому другому не положено…
И тогда Катя сказала ему:
— Зиновий, слушай, что скажу. Поговорить мне с тобой надо… Очень надо… Придешь сегодня вечером на монастырский пруд.
— В какое время?
— Сразу как пройдет вечерний поезд из Москвы.
— Буду, — сказал Зиновий.
И Катя тут же ушла.
А он остался один со своими неспокойными, тревожащими мыслями…
Он сказал: «Хорошо»… А хорошо ли на самом деле? Зачем эта встреча? Кому нужен этот разговор? По-честному если, надо было сказать: «Не приду». Разные у них дороги в жизни, и вовсе ни к чему им пересекаться… А может быть, ей помощь нужна? Может быть, она в беде? И она к нему как к человеку… Как же так, не выслушать даже…