Барышня с подвохом или любовь дело тонкое

Ос Ксения

— Скажи, как тебя зовут? И что это? — быстро спросила она, сдергивая капюшон с растерявшегося наследника.

— Аррагар, — Совин поднял глаза вверх, замер на мгновение, а потом улыбнулся совсем не к месту.

— Благословение тьмы, — прошептал он с блаженной улыбкой на губах, — рождение фамильяра, это всегда чудо, праздник и счастье для отмеченного ею. Теперь понятно, почему Илираад обозлился на вас. Он всегда хотел выделиться и иметь связанного силой, но темная богиня не посчитала его достойным такого подарка. Думаю, теперь вам тем более уходить надо. Старейшина не простит оскорбления.

Надежда с Иваном, кажется

начавшие понимать друг друга без слов, снова переглянулись, но уже с недоумением.

— Какое нафиг благословление? — вспомнив, что их ищут, а потому тихо, попытался рявкнуть наследник, — я от этого проклятого «украшения» уже десять лет избавиться не могу, а потому от людей прячусь. Совсем скоро одичаю как дворняга уличная. Ты мне зубы не заговаривай — лучше скажи, как избавиться от подарочка.

Совин вытаращил и без того круглые глаза и с изумлением уставился на парня.

— Ну как же? У вас темный дар, — прошептал он недоуменно. — Все знают, что сила выбирает лишь достойного и награждает частичкой себя. Некоторое время эта частица растет, питаясь силой будущего хозяина, а когда темный фамиляр будет готов, то сможет отделиться и обрести физическое тело.

Надежда стояла, открыв рот и от изумления даже забыла, что их ищут.

— В каком смысле отделяется? — спросила она как в трансе.

— Что значит темный дар? — одновременно с ней выкрикнул Иван, абсолютно забыв про конспирацию.

Совин шикнул, прислушался к отдалившимся голосам, но видимо, в поисках беглецов, преследователи прошли немного дальше по улице и он немного расслабился.

— Я знаю, что в ваш мир попадают лишь взрослые фамиляры, те, что потеряли хозяев, но не захотели уйти в небытие вместе с ними и теперь ищут новых, — начал объяснять он таким тоном, словно с детьми маленькими разговаривает, — но в нашем измерении все происходит по-разному. Например, вот как у вас, — кивнул Аррагар на спутника Надежды. — И да, я помню, что темный дар у вас якобы не распространен, и вы можете даже спорить со мной, но то, чем обладает он, — бросил совин острый взгляд на Ивана, — умение подавить любую другую магию и есть его яркое проявление.

Ивану такое объяснение не понравилось. Кажется, он на полном серьезе собрался спорить со спасителем, но Надежда в очередной раз одернула его.

— Объясни, — попросила она уже спокойно.

Аррагар помолчал, снова выглянул за занавесь, и лишь удостоверившись, что преследователей в обозримом пространстве не наблюдается, вернулся в хлипкое строение.

— На самом деле проявлений того, что вы называете темной магией очень много, — начал он словно издалека. — Например, огонь, вода, другие стихии являются нейтральными дарами — поскольку могут быть и хорошими и плохими, в зависимости от применения, а вот магия, которая дает жизнь, создает, что-то, выращивает и лечит, это точно светлая сторона жизни. Темный же дар, который вы отрицаете в своем мире, может убивать, разрушать, подавлять или влиять на сознание. Не обязательно он плохой, поскольку применение его также зависит от носителя, но создавать жизнь он не умеет, потому и называется темным. Вы, — Совин вздохнул и в упор уставился на наследника, — обладаете тем, что у нас называют темным даром, поскольку не обладай им, вы не смогли бы противостоять старейшине Илирааду, а значит, учитывая его склочный и мстительный характер, были бы мертвы уже.

Аррагар вновь

задумался, не обращая внимания на шокированных, не знающих что сказать гостей, покачал головой каким-то своим мыслям и вздохнул невесело.

— Думаю, первое проявление дара появилось у вас где-то на плече или груди, и лишь потом, когда вы попытались от него избавиться перебралось на лицо, — спросил он в никуда.

Иван кивнул, не в силах ответить вслух, но темный маг этого даже не заметил.

— У нас в селении, — продолжил он, также не глядя на собеседников, — при обретении магического помощника проводятся празднования и гуляния. Счастливчик с нетерпением ждет его проявления в физической форме, а потом они становятся сильнее вдвойне и неразлучны до самой смерти.

Совин снова вздохнул мечтательно, а потом посмотрел на замершую парочку, с совенком на руках, очень неодобрительно.

Во всем, что случилось, вы сами виноваты, поскольку окружили свой подарок злобой и ненавистью, вот он и мстит вам, уродуя лицо и боясь обрести физическое тело, — сказал он сердито. — Думаю, если бы вы приняли своего будущего помощника всей душой и сердцем, то давно имели бы друга и — магического помощника, а не тень его, мечущуюся по вашему телу.

На царевича, прижавшего ладонь к лицу и казавшегося невменяемым, смотреть было несколько жутковато.

— Но, как же так? — бормотал он растеряно, — мне же лучшие лекари говорили, что это проклятие, пожирающее и убивающее меня, а получается…

— Да уж, — не глядя Надежда с размаха присела на пыльную, перевернутую корзину и погладила притихшего, сонного совенка на руках, — а Рассан? Что с ним не так? Почему Старейшина хочет выгнать его из поселения? — спросила она, пока наследник приходит в себя.

Аррагар пожал плечами и внимательно посмотрел на малыша.

— Рассан сирота и вырос в гнезде, то есть, семье дальнего кровного Совина, — сказал, а потом быстро исправился он со вздохом, — если темный дар не проснулся до церемонии взросления, то выгнать его могут, — согласился он грустно, — такое бывает не часто, но все же случается. Такие дети не живут долго, поскольку выжить за пределами общины не могут.

— Уроды, — Надежда фыркнула презрительно, а совин насупился обиженно.

— Не я придумал эти правила и слежу за выполнением их, — прошипел он, поймав негодующий взгляд девушки, — я вообще не одобряю этих действий, но слишком долго отсутствовал, чтобы иметь право голоса.

Решив не спорить, Надежда хмуро кивнула и обернулась к сосредоточенному, словно погруженному в себя Ивану.

— Величество! Ты понял, что дальше делать надо? — спросила раздраженно.

Наследник открыл полуприкрытые глаза, но на неприкрытое хамство не отреагировал — видимо, начал привыкать к тому, что для этой чокнутой девчонки, статус его ничего не значит.

— Понял. Буду договариваться, — сказал лишь сухо и неодобрительно.

Надежда, вспомнив вредного Тимоху и, представив, как теперь может отыграться за все годы и обиды фамиляр царевича, ухмыльнулась довольно. Впрочем, вслух свои опасения озвучивать не стала — пусть сюрпризом окажется.

— Ну, раз все решили, то пора и честь знать, — вздохнула она, с тоской, глядя на яму, — кстати, малыша я забираю, — предупредила твердо глядя на Аррагара.

Тот кивнул и заявление девушки комментировать не стал, уточнил лишь, списался ли с него долг жизни.