Башни земли Ад
Шрифт:
— Ты настоящий чародей.
— Я лишь дервиш, — отмахнулся Хасан. — Ну что, готов ли ты идти?
— У меня осталось мало сил, мой избавитель, — вздохнул Али. — Нет и сотой части тех, что были прежде. Но того, что осталось, хватит для последней схватки. — Он оскалился в хищной ухмылке. — Конечно, если ты дашь мне оружие и сможешь открыть двери темницы.
— Я обещал тебе это. — Хасан Галаади сел на прелую солому, брошенную ему в качестве подстилки, и развязал поношенные сандалии на толстой подошве из пробкового дуба.
— Ты что же, собираешься поразить врага этим, словно таракана?
— Зачем? — Дервиш
Али только развел руками и жадно ухватился за оружие. Хасан невольно усмехнулся, глядя на его радостное лицо. Разбойник просто не знал, что и сказать. Он был счастлив. Хасан вернул подошвы в прежнее положение, едва заметно сдвинув одну половину вдоль другой, и тут же из пробки, казавшейся монолитной, выступило шесть острых шипов.
— Теперь, Али, сын Аллаэддина, делай то, что я велю, и вскорости ты будешь на свободе.
— Все, что скажешь, о премудрый Хасан.
— Приладь цепи к себе на руки так, будто они все еще заперты. Ложись на пол и притворись мертвым. А я сделаю так, чтобы гяуры открыли дверь.
Али безропотно повиновался приказу наставника. Хасан, удовлетворенный видом распластанного перед ним тела, прищелкнул пальцами и, бросившись к двери, забарабанил в нее кулаками:
— Скорее! Скорее!
— Что еще такое? — послышался из-за двери недовольный голос надзирателя.
— Скорее сюда! Я поймал его!
— Кого?
— Шайтана, безумцы, шайтана! Тамерлан прислал меня сюда изловить шайтана, которым был обуян этот несчастный. Давай скорее, пока я держу его!
— Да что скорее?
— Ты должен услышать и передать все от слова до слова. Это о Великом амире. Давай скорее! Или ты думаешь, что держать шайтана все равно что чесать за ухом? Если он вырвется из трупа Али, никому из нас несдобровать. Быстрее, быстрее!
Лязгнул ключ в замке. Охранник с обнаженным мечом влетел в камеру. Его напарник остался в дверях, также с оружием наготове. Хасан склонился над «мертвецом» и начал распевно:
— Агла Он Тетраграмматон… Тайными именами Бога заклинаю тебя и принуждаю говорить правду.
И тут в камере послышался тихий хриплый голос, как будто удавленник пытался что-то сказать до того, как петля окончательно пережмет гортань.
— Что он говорит? Ничего не слышно. Этот чертов вой!
Тюремщик склонился к Али. Он попытался отшатнуться, увидев яростный оскал, но не успел. Остро заточенные стальные клинки, точно клыки тигра, вонзились ему в шею. Али резко вскочил на ноги… Первый брошенный им нож стоящий у двери тюремщик успел отбить мечом. Второй вонзился ему в грудь и надсмотрщик молча сполз по стене.
— Теперь у меня есть два меча. — Али, сын Аллаэддина, потер руки. — Хотел спросить тебя, Хасан, что за голос здесь только что звучал?
— Дервиши умеют многое, — чревовещатель собрал ножи.
— Воистину так. Что ж, мне остается показать, что и я умею немало.
Подхватив лежащее на полу оружие, он вдруг замер на пороге.
— У меня есть просьба к тебе. Последняя воля умирающего. Если тебе удастся вырваться, езжай в Ареалу, это за Сладкими Водами.
— Я знаю.
— Там
— Я сделаю это, Али, обещаю тебе. Иди. Да поможет тебе Аллах.
Хасан начал разматывать веревку, служившую ему поясом.
— Вот только кое-что здесь доделаю.
Дервиш выдавил из прожилины еще немного пластика и, не давая ему застыть, согнул в виде крюка. Наверху послышался грохот, звон мечей, стоны и ликующий возглас Али, знаменовавший победу. Попробовав, достаточно ли затвердел пластик, Хасан намотал веревку на локоть и бросился к выходу. Пол наверху в караульном помещении был залит кровью. Ошеломленные внезапной атакой стражники едва успели схватиться за оружие. А со двора тюрьмы уже слышался крик:
— Ну же, где вы! Идите все сюда!
— А ведь мог бы выжить, — пробормотал Хасан и скользнул к внешней стене. Еще задолго до сегодняшнего дня он тщательнейшим образом исследовал окрестности, и потому сейчас точно знал, куда бежит. Неподалеку от крепостного рва по ту сторону стены раскинул ветви огромный платан, помнящий еще императора Калоиоанна и его мудрого советника, Иоанна Аксуха.
Вдали слышался звон клинков и крики. Судя по всему, Али действительно был отменным рубакой. Размотав веревку, Хасан ловко закинул крюк на венец стены, быстро взобрался наверх, вытянул свой «пояс», еще раз забросил его и спустя мгновение был уже на платане. То, что происходило дальше, он видеть не мог, и даже едва слышал крики «Дервиш, дервиш сбежал!». А в это время в тюремном дворе начальник стражи допрашивал молоденького лучника:
— Ты что же, видел его?
— Видел, — ошарашенно подтвердил стражник. — Я как раз спешил туда, где убили разбойника, и вдруг гляжу, он просто так взбежал по отвесной стене, а потом там, на парапете меж зубцами сел, взмахнул этак руками… — Лучник замялся.
— Ну, что? Говори!
— И улетел.
На пирсе в ожидании, покуда лодка с парламентерами бросит швартовы, переминались с ноги на ногу пятеро воинов из отряда Браччо. Еще нескольких остроглазый Лис разглядел на крышах портовых сооружений, на колокольне и приоткрытых окнах окрестных домов. Все они с луками на изготовку ожидали лишь сигнала, чтобы послать на корм рыбам приплывших гостей.
— Монсеньор де Монтоне готов принять вас, — сообщил один из воинов, лишь только парламентеры ступили на деревянный, весь в клочьях пены, настил пирса. — Он ждет здесь поблизости, в портовой таверне.
— А что, хорошая идея, — потер руки один из приплывших, — заодно и сполоснем ночную вылазку.
Солдаты поглядели недобро, но отвечать не стали.
Синьор Андреа сидел один-одинешенек за длинным пустым столом. Как опытный воин, он прекрасно осознавал, сколь опасно его положение. Гибель адмирала Михельса как будто открутила гайку, скреплявшую единство эскадры. Сейчас капитаны стоявших на рейде кораблей заняли выжидательную позицию, решая, то ли, плюнув на долю в добыче, уйти в море, то ли вновь перейти на сторону противников Браччо. И уж тут непонятно, что хуже: ждать, пока крепость возьмут одновременным ударом с моря и с суши, или же подыхать от голода в осаде, которую Джиакомо Сфорца устроит старому приятелю со свойственной ему изощренностью.