Башня над пропастью (Сказания трех миров - 2)
Шрифт:
– Мне снился сон о тебе, - хриплым голосом произнесла Лилиса.
– Ты держала меня в своих объятиях и прогнала всю боль. Было так тепло, так чудесно, что я боялась просыпаться. Где я?
– Ты в крепости, дитя, - ответила Басия.
– Таллия забрала тебя у этого мерзкого паука из лабиринта и принесла сюда. Ты обязана ей жизнью.
– Да, это так, - сказала Таллия, - но и ты мне тоже помогла, Лилиса. Давай не будем говорить о том, кто кому должен.
Лилиса очень долго смотрела на Таллию.
– Т-таллия, - наконец произнесла она.
– Откуда ты родом?
Таллия улыбнулась:
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты не похожа ни на кого в Туркаде и говоришь иначе. И ты лучше...
Засмеявшись,
– Я из Крандора, это очень далеко. Когда я была в твоем возрасте, Мендарк обнаружил, что я могу делать... разное. Он послал меня в специальную школу, а потом привез в Туркад отрабатывать мой долг.
– У тебя есть отец и мать?
– Да, они живут в Крандоре, но в последнее время я их редко вижу.
Тяжело вздохнув, Лилиса вновь откинулась на подушки.
– А теперь, - сказала Таллия, - я хочу, чтобы ты отдыхала и набиралась сил. Когда ты поправишься, сам Магистр задаст тебе несколько вопросов.
Таллия поднялась в кабинет Мендарка и собрала вещи Караны. Их было немного. Маленький ножик с рукояткой из простого мыльного камня и лезвием из хорошей, несколько потемневшей стали, со стершимся выгравированным узором. Побрякушка, как назвал ее Мендарк, представляющая собой шар, размером и формой походивший на крупную сливу. Он был сделан из какого-то отшлифованного минерала серого цвета, с серебряными листиками. Это было занятное украшение, пожалуй слишком большое, чтобы носить его на цепочке. Рассмотрев его повнимательнее, Таллия поняла, что это украшение не предназначено для такой цели: его не за что было бы прикрепить к цепочке. Затем она заметила нечто удивительное: в темной комнате ее пальцы оставляли на поверхности безделушки светящиеся следы, которые медленно исчезали. "Должно быть, это осветительный шар!" Таллия знала о существовании подобных предметов, но они перестали действовать уже очень давно. У Мендарка был осветительный шар, совсем непохожий на этот, и в последний раз он светился пятьсот лет тому назад. Странно, что Магистр не понял его назначения. Откуда у Караны такая вещь?
Отложив шар в сторону, Таллия взяла в руки маленькую пухлую, заботливо обернутую книжечку. Красивый дорогой томик, мягкая на ощупь рисовая бумага. Почерк на страницах был очень мелкий, бисерный. Текст насыщен датами, самая ранняя - более чем шестилетней давности. Это был дневник. Правда, промежутки между записями были неравномерны, от одного-двух дней до целых недель. Последняя запись была сделана две недели тому назад - как раз после того, как Карана добралась до Туркада.
Таллии не хотелось читать дневник Караны - ведь это записи личного характера. На внутренней стороне обложки была сделана надпись на неизвестном Таллии языке. Она заканчивалась словом "Раэль". Значит, это подарок; ценная книга; важные записи. Семья Караны, конечно, была бы рада ее иметь. Карана родом из Готрима - бедной области в гористом Баннадоре, вспомнила Таллия. Лиану тоже захочется взглянуть на этот дневник, если он когда-нибудь вернется. Тщательно завернув вещи, Таллия отправилась выполнять свою следующую задачу.
С каждого из семи выведенных Лилисой из Большого Зала людей Таллия взяла (в одном случае насильно) достойную плату за их спасение. Обратив ее в золото, она отложила деньги для Лилисы. Они понадобятся девочке в будущем в случае, если они выживут. Правда, обстоятельства складывались так, что с каждым днем это становилось все менее вероятно.
3
ДУРНОТА
Феламора попыталась сесть, но обнаружила, что не в состоянии это сделать: в руках совсем не было силы. Тензор, воспользовавшийся оружием, разрушающим мозг, нанес ей жестокий удар. И тем не менее ей нужно было найти Магрету. Феламора никогда не обладала большой физической силой, и усилие, потребовавшееся от нее, когда она ползла вверх по лестнице, окончательно ее вымотало. Она пролежала на полу около часа, прежде чем
Та не шевелилась. В свисавшей с балкона руке Магреты были зажаты очки. Феламора убрала с перил ее руку, чтобы никто не увидел ее случайно и не вспомнил о Магрете. Однако в зале царила неразбериха, все спешили, а снаружи раздавались вопли и звон оружия, так что никто не заметил двух женщин на балконе. Кто-то постучал в дверь черного хода, затем все стихло.
Феламора спустилась по лестнице вниз и обнаружила, что в зале было много живых людей, - правда, они не шевелились, когда она дотрагивалась до них. Она так устала! Она прилегла на минутку, потом с усилием заставила себя встать. При колеблющемся свете лампы, отбрасывающем тени, она увидела какой-то узел у стены. Оказалось, что это Карана, завернутая в плащ; веки девушки подергивались. Совсем недавно Феламора раскрыла ее тайну, которую не знала даже сама Карана: она троекровница, в жилах которой течет кровь обитателей трех разных миров. Троекровники встречались крайне редко и по большей части были безумны, однако могли обладать поразительными талантами. На что же способна эта? "Опасное, предательское существо!" - подумала Феламора. Она взяла Карану за горло, но ей не хватило духа придушить девушку.
Неожиданно Карана застонала - это был бесконечный жалобный вой, исполненный ужаса, прерываемый судорожными всхлипами. Ее голова моталась из стороны в сторону. У Феламоры волосы встали дыбом. Она невольно отпрянула вне себя от леденящего душу страха и не находила в себе мужества, чтобы снова приблизиться. Силы оставили ее. "О, я умру здесь, а вместе со мной - и надежды феллемов", - подумала Феламора в отчаянии.
Феллемы были одной из трех рас, оказавшихся пленниками Сантенара после возникновения Непреодолимой Преграды. Однако в отличие от аркимов и каронов они так и не привыкли к новой жизни. Они были так привязаны к своему собственному миру, возлюбленному Таллаламу, что любой другой мир представлялся им всего лишь бесплотной тенью. Здесь, на Сантенаре, они жили, а порой умирали, так и не создав себе дома. Они не могли. Они считали себя самой великой и благородной из четырех рас, и их не устраивало ничто, кроме Таллалама.
Сломанная дверь парадного входа со скрипом открылась. Офицер и двое солдат Иггура осторожно заглянули внутрь. Феламора попыталась создать иллюзию и отвести им глаза, но обнаружила, что ее силы иссякли. Ничего иного ей не оставалось, и поэтому она лежала на полу, как труп. Солдаты держали оружие наготове, в то время как офицер обследовал комнату, а затем сделал какие-то записи на листе бумаги.
– Здесь нет опасности, - сказал он с каким-то своеобразным акцентом. Но что-то не так. Мы вернемся сюда, когда в квартале будет спокойно.
И они вышли. Снаружи раздался чей-то крик, затем все снова стихло.
"Мне нужна помощь", - подумала Феламора.
Она выползла из зала на влажные ступени. Никого не было видно. Воздух смешался с дымом, над крышами полыхало зарево пожаров. Вскоре послышались шаги: кто-то бежал. Появились двое мужчин, один - высокий и очень толстый, на бегу у него трясся обвислый живот, другой - с короткими ногами и широкой грудью, большой, как бочка.
– Помогите!
– закричала Феламора, беспомощно лежавшая под дождем.
Они не замедлили шаг.
– Справляйся сама, - ответил высокий, у которого под насквозь промокшей рубахой колыхались груди, похожие на женские. Коротконогий не произнес ни слова и даже не взглянул в ее сторону.
Феламора попыталась наслать чары, чтобы они не могли сдвинуться с места, но ничего не произошло, и их сандалии с деревянной подошвой продолжали стучать по булыжникам.
"Я феллемка!
– сказала она себе.
– У меня есть воля!" Вскоре появился еще один человек. Он сильно хромал.