Башня Рассвета

Маас Сара

— Ты никогда не покинешь Адарлан. Или его.

Он возился с тростью, которая была рядом с ним, обводя руками гладкое дерево.

— Я думаю, она тоже это знала. Задолго до этого. Но она все еще… Она однажды уехала. Это долгая история, но она одна отправилась на Вендалин. И именно там она встретила принца Рована. И из уважения ко мне, потому что мы на самом деле не закончили отношения, она ждала. Для него. Они оба это сделали. И когда она вернулась в Рафтхол, это закончилось. Между нами, я имею в виду. Официально. Ужасно. Я плохо справлялся с этим, и она тоже, и это просто… Мы помирились, прежде

чем наши пути разошлись несколько месяцев назад. И они ушли вместе. Как и должно быть. Они… Если ты когда-нибудь увидишь их, ты поймешь. Как и Хасар, она нелегкий человек, чтобы быть с ней, чтобы понимать ее. Аэлина пугает всех. — Он фыркнул. — Но не его. Я думаю, именно поэтому она влюбилась в него, несмотря на ее лучшие намерения. Рован видел кем Аэлина была и кто она сейчас, и он не боялся.

На мгновение Ирэн замолчала.

— А ты боялся?

— Это был… сложный период для меня. Все, что я знал, было разрушено. Все. И она… Я думаю, в большинстве своем, я винил в этом ее. Стал видеть в ней монстра.

— Она была им?

— Полагаю, это зависит от того, кто рассказывает историю, — Шаол изучал сложный узор красно-зеленого коврика под его сапогами. — Но я так не думаю сейчас. Нет больше никого, кому бы я доверил вести эту войну. Никого, кому бы я доверил взять на себя весь Морат. Кроме Аэлины. Даже Дорину. Если есть какой-то способ победить, она найдет его. Цена может быть высокой, но она это сделает. — Он покачал головой. — И это твой день рождения. Мы должны говорить о хороших вещах.

Ирэн не улыбнулась.

— Ты ждал ее, когда она ушла. Не так ли? Даже зная, кем она была на самом деле.

Он не признавался в этом даже самому себе.

Его горло сжалось.

— Да.

Теперь она изучала этот тканый ковер под их ногами.

— Но ты… ты уже не любишь ее?

— Нет, — сказал он и не имел в виду ничего другого. Он тихо добавил: — Или Несрин.

Ее брови поднялись, но он обхватил рукой трость, тихонько простонал, поднимаясь на ноги, и направился к ней. Она отслеживала каждое его движение, не в силах отменить исцеление, ее глаза метались от его ног к талии, к тому, как он держал трость.

Шаол остановился на шаг от нее, вытащив из кармана небольшой сверток. Тихо, он протянул его ей, черный бархат, как рябь дюн за ними.

— Что это?

Он только протянул сложенный кусок ткани.

— У них не было коробочки, которая бы мне понравилась, поэтому я просто использовал ткань…

Ирэн взяла это из его руки, ее пальцы слегка тряслись, когда она откидывала края свертка, который он носил весь день.

В свете фонаря серебряный медальон мерцал и танцевал, когда она подняла его, держа между пальцев, широко раскрыв глаза.

— Я не могу принять это.

— Тебе лучше сделать это, — сказал он, когда она опустила овальный медальон в ладонь, чтобы осмотреть его. — На нем выгравированы твои инициалы.

Действительно, она уже прослеживала закрученные буквы, которые он попросил ювелира в Антике выгравировать спереди. Она перевернула его на другую сторону…

Ирэн положила руку на горло, прямо над шрамом.

— Горы. И моря, — прошептала она.

— Итак, ты никогда не забудешь, что поднялась на них и пересекла их. Это ты — только ты…

здесь.

Она издала небольшой, мягкий смех — звук чистой радости. Он не мог позволить себе соотнести другой звук с этим.

— Я купил его, — пояснил Шаол, — Так что ты можешь держать внутри то, что всегда носишь внутри своего кармана. Теперь тебе не нужно перемещать его из платья в платье. Что бы это ни было.

Удивление зажглось в ее глазах.

— Ты знаешь?

— Я не знаю, что это такое, но я вижу, что ты все время держишь что-то.

Он подсчитал, что это было маленьким, и подогнал под это размер медальона. Он никогда не видел углубления или тяжести в кармане, чтобы предположить его массу, и изучил другие предметы, которые она носила там, работая с ним — бумаги, флаконы — против полной его плоскости. Возможно, это была прядь волос.

— Это не так прекрасно, как вечеринка в пустыне…

— Никто не дарил мне подарков с тех пор, как мне было одиннадцать.

С тех пор, как ее мать погибла.

— Я имею в виду подарок на день рождения, — пояснила она. — Я…

Она опустила серебряную цепочку медальона на ее голову, заточая в ловушку сочные кудри. Он наблюдал, как она вытаскивает копну своих волос из под цепочки, заставляя ее свисать до края ее груди. На фоне медово-коричневого цвета кожи медальон был похож на ртуть. Она провела своими тонкими пальцы по поверхности с гравировкой.

Грудь Шаола сжалась, когда она подняла голову и он увидел серебро в ее глазах.

— Спасибо, — сказала она тихо.

Он пожал плечами, не в силах ответить.

Ирэн просто подошла, и он приподнялся, приготовился, когда ее руки сжали его лицо. Когда она посмотрела ему в глаза.

— Я рада, — прошептала она, — Что ты не любишь эту королеву. Или Несрин.

Его сердце билось в каждом его дюйме.

Ирэн поднялась на носочки и прижалась к нему губами в поцелуе, мягком, как ласка. Не отрывая от него взгляда.

Он читал в нем все невысказанные слова. Он задавался вопросом, читает ли она те слова, которые не озвучивает он.

— Я буду хранить это всегда, — сказала Ирэн, и он знал, что она говорит не о медальоне. Она опустила руку с его лица на грудь. Положила поверх его бушующего сердца. — Независимо от того, что может произойти в мире. — Следующий поцелуй. — Не имеет значение, что будет на пути — океаны, горы или леса.

Все, что его сдерживало, исчезло. Опустив трость на пол, Шаол обернул рукой ее талию, большой палец гладил полоску обнаженной кожи, там где платье расходилось. Другую он запустил в роскошные, тяжелые волосы, поглаживая затылок, он поднял ее лицо вверх. Пока он изучал эти коричнево-золотые глаза, в них кипели эмоции.

— Я тоже рад, что не люблю их, Ирэн Тауэрс, — прошептал он ей в губы.

Затем его рот накрыл ее, и она была открыта для него, ее тепло и мягкость вызвали стон глубоко в его горле.

Она водила руками по его волосам, по плечам, по груди и вверх к шее. Как будто ей было все еще недостаточно прикосновений.

Шаол таял под прикосновениями ее пальцев, которыми она впивалась в его одежду, как будто они были когтями, ищущими добычу. Он скользнул своим языком по ее, она застонала, когда сама сделала тоже самое своим языком…