Башня. Новый Ковчег 6
Шрифт:
Он тогда почти сдался. Хотя нет, не почти, к чему лукавить — он сдался. Посмотрел вниз. Заглянул в пустые глазницы вечности. Увидел довольный оскал. И руки сами стали разжиматься, палец за пальцем, нехотя, но неотвратимо. И когда уже не оставалось ничего, ни времени, ни сил, ни желания, всё изменилось.
Голос.
Он услышал её голос. Тихий и почти неслышимый вначале, он постепенно рос, усиливался, подобно звуку приближающегося в тумане поезда. Ещё минуту назад едва различаешь невнятный перестук колёс, и вот уже, разрывая в клочья туман, на станцию со свистом и
Тогда было именно так.
И это не он — это она выдернула его. Заставила вернуться.
— Чёрта с два ты сдашься, я сказала! Чёрта с два!
***
— …а доски для плота где взяли? Ну? Я вас спрашиваю. Как шкодить и хулиганить, так вы первые, а как ответ держать, так воды в рот набрали. Оболтусы…
Пашкин голос гремел на весь дом — вот мужик, прирождённый оратор. Кажется, был в истории такой деятель, речи с броневика толкал. Савельев такой же. Жаль, броневичка ему не подогнали.
Борис стоял перед приоткрытой дверью в кабинет Павла, но входить не спешил. Пусть Паша выговориться, пар выпустит, а дети… ну детям полезно и послушать, может, где-то что и отложится. Может быть.
Лица Павла Борис не видел, тот стоял к нему спиной, а вот ребята — Гришка, Варька и робко жавшаяся в угол Майка Мельникова — были перед ним как на ладони. Младший Савельев стоял, засунув руки в карманы штанов и опустив голову, старательно изучал босые грязные ноги. Мокрая рубашка была почти до пупа расстёгнута, светлые волосы спутаны — ни дать ни взять, партизан на допросе. И с этого юного партизана не сводила испуганно-влюблённого взгляда Майка Мельникова.
М-да, присвистнул про себя Борис, с этими двоими всё понятно, к гадалке ходить не надо. Анна наверняка уже обо всём догадалась, а Паша…, Паша, как был дундуком непроходимым, так дундуком и остался.
— …я жду от вас ответа. Откуда взяли доски?
— На лесопилке взяли! Они всё равно бракованные были, их бы на стружку пустили.
Варька выпятила вперёд нижнюю губу и дерзко вскинула вверх подбородок. Длинная светлая чёлка упала на лоб, и Варька сердито сдунула её. В такие минуты она становилась просто до одури похожа на Марусю — круглое лицо горело смесью возмущения и досады, на чуть вздёрнутом носу отчётливо проступали бледные веснушки. Когда Борис видел это, он неизменно отступал, шёл на попятную, прощая дочери любые проступки.
Он и сейчас, глядя на Варькин вызывающий вид, моментально забыл, что ещё какую-то минуту назад дал Марусе слово не заступаться перед Павлом за дочь и даже наказать её. Впрочем, нет, про наказание Маруся, кажется, ничего не говорила.
— Варвара с Григорием опять отличились, слышал уже, небось?
Маруся была у Анны с Павлом, когда Борис наконец-то туда добрался. Помогала накрывать на стол — в этот раз по причине жаркой погоды решили расположиться в саду. Маруся держала стопку тарелок, и её руки, как и голос, слегка подрагивали.
— На Енисей паршивцы удрать решили. Как только не потопли. Ума у обоих с гулькин нос…
Про неудавшийся поход дочери и Пашкиного оболтуса Борис, разумеется, уже знал. От Ваньки с Марком. Пацаны попались
— …и не надо, Боря, делать вид, что твоя дочь тут совершенно не причём, — Маруся, как обычно, угадала, о чём он думает. — Она очень даже причём. Она, Боря, инициатор. У неё, Боря, отменные гены. И за свои поступки ей отвечать придётся.
— Ну какой она инициатор, Марусь…
— Боря, давай ты хотя бы сегодня не будешь работать у неё адвокатом. Хорошо?
— А когда я работал?
— Да всегда! Ты всегда её оправдываешь. На той неделе она схватила двойку по физике по контрольной…
— Ей не даются точные науки, не всем же быть технарями…
— Сразу, как только начался учебный год, нас вызывали в школу, ты забыл? Классная руководительница…
— Да она к ней придирается, Марусь, ну видно же.
— А кто лазал в общественные сады? На кого жаловался лично Звягинцев?
— Да тут Варвара совсем не причём. Это Пашкин Паганини её подбил.
— Нет, это не Пашкин Паганини…, тьфу, Боря, словечки эти твои дурацкие. Гриша тоже хорош, конечно, но и Варвара наша не ангел!
— А кто же? — искренне удивился Борис.
— Чёрт она в юбке, — припечатала Маруся и всучила оторопевшему Борису стопку тарелок. — Иди, неси вон на стол.
Борис послушно последовал в сад, откуда раздавался командный голос Веры. Маруся шла рядом, продолжая сердито перечислять все Варькины грехи. Борис видел, что жена завелась, и благоразумно помалкивал.
— …я прекрасно знаю твою позицию, Боря. Всё ей всегда прощать и оправдывать постоянно. И она это отлично знает. Чувствует свою безнаказанность и выделывается. Конечно, чего бы не выделываться, когда любимый папочка всегда прибежит и прикроет. А это всё работает против неё. Ты, Боря, не сможешь быть всю жизнь рядом с ней. И она уже не пятилетняя девочка, которой надо сопли подтирать. Она должна учиться отвечать за свои поступки. Сама отвечать, а не папочкой прикрываться.
— Ну хорошо, Марусь, хорошо. Только не злись, пожалуйста, — Борис поставил тарелки на стол, кивнул на приветствие Веры. — Вечером я с ней серьёзно поговорю…
— Ну нет! — Маруся повернулась к Борису. — Знаю я, как ты с ней поговоришь. Я сама с ней поговорю. А ты, Боря, будешь молчать.
— Что, значит, взяли на лесопилке? Кто вам разрешил? — Павел продолжал распекать незадачливых мореплавателей. — И не вам решать, на стружку эти доски пошли бы или куда ещё. Взяли без спросу, значит, украли.