Башня. Новый Ковчег 6
Шрифт:
Сколько раз она произносила эти слова — рано или поздно подобные разговоры случались с каждым из её любовников. Говорила, видела их обиженные и иногда возмущённые лица, слушала с поднимающейся в душе тоской их речи. Они все стремились убедить её в обратном. И она знала заранее, что они скажут, ей ли было не знать. И да, она не любила этот момент. Не любила не потому, что ей опостылело слышать раз за разом одно и то же, и не потому, что опять заканчивалось что-то устоявшееся и удобное, и очередного лео приходилось заменять очередным сержем, подгоняя того под нужный размер, нет, всё было куда-как прозаичнее и страшней. Каждый
За восемнадцать лет любая история должна была износиться и полинять, как старая, сто раз перестиранная и побитая молью тряпка, и так, собственно, и происходило со всеми её неприятными воспоминаниями, но тут… тут это почему-то не работало. И чёрт его знает отчего, но перед глазами снова и снова вставало красивое, холёное лицо, подёрнутое скукой, губы, обычно изогнутые в ироничной насмешке, но в этот раз сложенные жёсткой, презрительной складкой, тёмная зелень глаз — очень тёмная, глубокая, похожая на море перед грозой.
— Анжелика, ну хватит. Не говори ерунды. Какая, к чёрту, беременность? Неужели ты думаешь, что я поведусь на эти дешёвые бабские уловки?
И резкий, раздражённый звук закрывающейся двери.
Об этой истории знала только Наташа Рябинина. Она же и помогла убрать концы в воду и убрать настолько глубоко, что, если б не Серёжа Ставицкий с его играми в генетику, это было бы похоронено раз и навсегда. И она же, Наташа Рябинина, подпитывала время от времени ненависть Анжелики — непреходящее чувство, в которое постепенно трансформировались любовь и сожаление…
— Нам же хорошо, да? — повторила Анжелика, стараясь скрыть за ласковостью голоса утомление и лёгкое раздражение его непониманием.
В глазах склонённого над ней молодого лейтенанта отражалось привычное: обожание, преданность, повиновение, готовность исполнить любое её желание. Красивая, но скучная игрушка.
Он истолковал её слова по-своему. Накинулся на неё, снова вдавливая нежное тело в прохладную мягкость простыней, покрывая поцелуями её лицо, шею. Она невольно поддалась, уступила настойчивому мужскому напору. Чёрт с ними, с делами, ещё полчасика можно себе позволить. Анжелика расслабилась, поплыла, поймала в зеркале отражение. В тёмных, чувственных недрах зазеркалья вершилось возбуждающее и безупречно красивое действо.
На прикроватном столике мелодично звякнул планшет, разрушая искусственный образ. Женщина с той стороны зеркала недовольно отстранила от себя любовника, протянула руку. Казалось, в этот раз она сделала это раньше Анжелики.
— Милая…
— Погоди, Ник.
Анжелика непреклонно отвела от себя его руку, села на кровати, вглядываясь в строчки, высветившиеся на экране. Секретарша получила чёткое указание — беспокоить её только в самом крайнем случае, но сообщение было не от секретарши.
«Анжелика Юрьевна, нам срочно нужно поговорить. Это касается вас и вашего сына. Вам грозит опасность. Мельников».
Мельников? Анжелика задержала
Сообщение было неожиданным: как само содержание, так и то, кто его написал. С министром здравоохранения Анжелику Бельскую не связывало ничего, кроме разве что лёгкой симпатии — чисто внешне Олег Станиславович принадлежал как раз к тому типу мужчин, который она предпочитала. Высокий, стильный, красивый, и даже более того — в таких делах Анжелика ошибалась редко (практически никогда, за исключением того раза) — Мельникову она тоже нравилась. Но всё-таки, ни она, ни сам министр здравоохранения не относились к тем людям, что мешают горячее с холодным. Олег Станиславович был женат и либо на самом деле преданно любил свою жену, либо разыгрывал перед всеми такую роль, а она всегда соблюдала осторожность и не собиралась усложнять своё положение в Совете ненужными интрижками.
И вдруг такое странное сообщение. С чего бы? И причём тут её сын?
Она посмотрела на часы: без двадцати двенадцать. Времени более чем достаточно. Анжелика провела пальчиком по экрану, оживляя его, и быстро вбила текст: «Я сейчас дома, если вам удобно, можете подойти прямо сейчас». Ответ пришёл почти сразу: «Буду через десять минут».
Анжелика, не глядя на любовника, который всё это время недовольно наблюдал за ней, поднялась с постели, улыбнулась своему отражению и проследовала в смежную комнату — гардеробную.
— Что-то случилось? — подал голос Ник.
— У меня сейчас встреча, — отозвалась она, быстро перебирая вешалки с одеждой.
— А я? — в его голосе послышалась обида.
— Я не думаю, что это надолго. Если хочешь, можешь подождать меня тут. Потом продолжим. Ну, Ник, милый, не дуйся. Это по работе. Сейчас я узнаю, что нужно от меня министру здравоохранения, и вернусь к тебе. Впрочем, если ты торопишься…
— Нет, нет, — поспешно ответил Жданов. — Я подожду. Ты же недолго?
— Я постараюсь, — промурлыкала Анжелика, наконец, остановив свой выбор на жемчужно-сером брючном костюме.
Она действительно не думала, что Мельников задержит её надолго.
Глава 15. Мельников
Перед дверью апартаментов Анжелики Бельской Мельников остановился, помедлил, собираясь с мыслями. Идея прийти сюда пришла к нему не сразу. Но обстоятельства сложились так, что ничего другого пока предпринять было невозможно, да и мальчика, сына Анжелики, который подставился с фальшивым пропуском для дочери Савельева, следовало вывести из-под удара, и кому как не матери это сделать. Тем более, что его мать, Анжелика Бельская, министр юстиции, могла многое.
Приёмную Марковой Олег покинул в спешке, хотя и старался перед Ириной Андреевной ничем себя не выдать. Сказалась многолетняя выдержка, и он, взяв себя в руки, терпеливо и вежливо объяснил Марковой, что мальчику нужен покой и желательно приложить что-нибудь холодное к шишке. Затем сослался на срочное сообщение от своего секретаря и поинтересовался, может ли он зайти позже, обсудить интересующий его вопрос. Естественно, заговаривать теперь с Марковой о том, о чём просил его Стёпка — о девушке Айгуль Сафиной, попавшей в людоедскую программу Верховного, — было в высшей степени неосмотрительно, и Олег это понимал, как и то, что потом придётся выдумывать новый предлог для визита.