Батя под ёлку
Шрифт:
– Что?
– У тебя же пальчики как у меня замерзли. Я тоже не люблю холод как ты, - смотрит на меня с пониманием.
Глажу дочь по руке в рукавичке.
– В этом мы похожи. Не любим холод… кстати, твоя настоящая мама Маша тоже не любила холод.
– А что любила мама?
Я на самом деле ни черта не знаю об этой Маше, проходила она по хулиганке, а я даже не интересовался, что натворила. Между нами был бурный секс, потому что девушка была очень красивая дерзкая и нам нравилось то, что мы делали
А чего она любила или нет, я забыл спросить.
– Твоя мама тебя любила. Море, солнце, цветы. Обожала, когда ее балуют.
– Ой! – вскрикивает Ариша, хлопая в ладоши. – Я тоже люблю, когда мама Алёна меня балует и когда разрешает баловаться.
– Ну это я заметил, вы обе без тормозов, - хохотнул я.
Поворачиваюсь на крик, весь мокрый, вспотевший от своих трудов, на меня бежит фурия в пятнисто-белом полушубке. Она отчаянно машет, а я отворачиваюсь, чтобы глаза приделать бабе снежной, и в этот момент Алена налетает на меня, и мы оба падаем на бабу.
Я на бабу, Алена на меня…
***
Глава 17
Демид
Падаю на бабу, Алёна сверху на меня.
Лежим…
Опекунше ясное дело – удобно, это бабе плохо, как бы она третьей лишней оказалась, и ее раздавили.
Ясное дело, мне тоже не Таити, потому что холодно.
Открываем рты одновременно, чтобы сказать друг другу всё что накипело… и в этот момент дочь заваливается на нас сверху, громко хохочет.
И смех у нее как у самого счастливого ребенка на свете.
Захлопываем рты, удивленно глядим на Аришку.
Ого. А есть ведь еще один способ – забрать дочь с собой - вместе с Аленой – доходит до меня впервые.
– Поехали уже в тепло, - говорю с надеждой в голосе.
Девчонки поднимаются с меня, отряхиваются.
– Ты зачем без спросу вышел на улицу? – спрашивает меня блондинка, нахлобучивая шапку на Аришкину голову как можно ниже, до самых глаз.
– Если ты ко мне обращаешься, - умничаю я. – То я уже взрослый мальчик и не должен отчитываться перед тобой! – хорохорюсь.
Говорить ей о том, что хотел сбежать вместе с дочкой, думаю не стоит.
– Папа-мальчик, - ухахатывается Ариша, и я замолкаю.
Похоже, зря я это сказал, теперь прозвище приклеится ко мне.
В груди запредельная боль.
– Прикуси-ка язычок, - командую я. – С родным отцом так не разговаривают. Где почет, где уважение?
– Ишь ты, чего захотел! – снова язвит Алена.
Вцепляюсь в девушку злым взглядом, спрашиваю дерзко:
– Как результат? Жить будешь? Или все, пора деревяшки заказывать?
– Мамочка, ты будешь жить?
– дочь бросается к Алене, оттаптывая мне ноги.
Понятно, я ошибся снова.
Опекунша обнимает за плечи мою дочь, шепчет нежно.
– Милая, всё в порядке. Я цела. Всего лишь сотрясение
Так-то я есть играть в снежки, - прокручиваю в голове возможность приручить малявку за неделю.
– А пугать ребенка, - Алена ввинчивает в меня гневный взгляд, - не педагогично!
– Пе-да-чего?.. – ошалело гляжу на взрослую девчонку.
– О боги! Какой же ты… - поджимает губы, ищет слова в черепушке, находит, выдавливает из себя через силу: - Отбитый!
Сказала и тут же покраснела, будто что-то плохое сделала.
– Родители, а поехали за подарками! – слышу звонкий голосок дочери.
В следующее мгновение моя кроха берет меня за руку, и я растягиваюсь в наглой улыбке победителя.
Но Алена не сдается, протягивает моей девочке вторую руку, и Ариша вкладывает свою маленькую ладошку в варежке в ладонь опекунши.
У меня аж сердце щемит – мы как настоящая семья идем на выход из ворот больницы.
Уже в вагоне метро прихожу в себя – стою рядом со своими девочками – они сидят, болтают без умолку, люди смотрят на шубку Алены, но ей не до них. Она сейчас поглощена общением с Ариной.
Хочет ее привязать к себе еще сильнее, чтобы та отказалась от меня?
А я смотрю на девчонок и меня захлестывает волна противоречивых чувств и эмоций - хочу обеим счастья, но и себе тоже.
Не понимаю пока как сделать нас троих самыми счастливыми людьми на земле. Потому что мы с Аленой – антогонисты.
Ради дочери я конечно, попытаюсь наступить себе на горло, но не понятно, получится ли… характер у меня - не сахар. У опекунши также.
К тому же я дожил до тридцати, но ни разу не жил своей семьей, под одной крышей с женщиной. Мне всегда казалось, что я не создан для этого.
В последнее время начал остро ощущать одиночество, и когда, узнал о дочери, тут же забрал причитающиеся мне деньги и приехал за ней. Планировал начать жить семьей, но только с моей малышкой. Без баб.
Я не женоненавистник. Нет. Просто так сложилось, что женщины меня не любили. Сначала мать гнобила, потом подруга бросила. В результате к двадцати годам я разочаровался в женском поле окончательно и бесповоротно. Понял, что они годятся только для секса.
Когда-то я мечтал о женщине – любимой и неповторимой, но не решился на создание пары
Боль утихла, я отпустил прошлое, и вот в мою жизнь влетает женщина на метле. А я не знаю, что с ней делать. Забрать или бросить…
Меня осторожно касаются рукой, и я вскидываюсь, вижу перед собой серьезное лицо Алены.
– Демид, мы приехали. Выходим.
Я торможу, стою, смотрю на девчонок, и тут слышу у себя за спиной недовольный женский голос:
– Мужчина, забирайте уже свою семью и выходите. Я сесть хочу.