Базар житейской суеты. Часть 2
Шрифт:
Но успхъ или пораженіе не составляютъ слишкомъ большой важности для женщинъ, такъ-какъ он думаютъ прежде всего о безопасности особъ, близкихъ къ ихъ сердцу. Извстіе о побд еще больше увеличило душевную тревогу мистриссъ Эмми. Ей захотлось немедленно хать въ дйствующую армію. Она со слезами принялась упрашивать брата, чтобы онъ отвезъ ее туда. Ея страхъ и сомннія достигли до совершеннйшаго пароксизма, и несчастная етрадалица, бывшая въ оцпененіи почти цлый день, впала теперь въ истерическое безуміе, и забгала взадъ и впередъ. Жалкое зрлище! никакой мужчина, томимый даже предсмертной мукой на кровавомъ пол, гд, посл упорной борьбы, лежали сотни храбрыхъ воиновъ — никакой мужчина не могъ испытывать страданій ужасне тхъ, какимъ подвергалась эта бдная, беззащитная жертва. Чувствительное
Разсвтъ между тмъ постепенно переходилъ въ ясный день, когда Джозъ и его собесдники стояли у воротъ. Изъ арміи начали приходить свжія всти, привозимыя людьми, которые сами были дйствующими лицами въ кровавой драм. Фуры и длинныя крестьянскія телги, нагруженныя ранеными, заскрипли въ разныхъ мстахъ; страшные стоны слышались внутри ихъ, и болзненныя лица грустно выглядывали изъ-подъ соломы. Джозефъ Седли смотрлъ съ печальнымъ любопытствомъ на эти колесницы; стоны раненныхъ были ужасны; усталые кони съ трудомъ подвигались впередъ.
— Стой! стой! простоналъ слабый голосъ изъ-подъ соломы.
И телга остановилась передъ квартирой мистера Седли.
— Это Джорджъ! вскричала Амелія. Это Джорджъ, я знаю.
Она выбжала на балконъ съ своимъ блднымъ лицомъ и растрепанными волосами. Но это былъ не Джорджъ. Пришла только всть о Джордж и слава Богу!
Это былъ бдный Томъ Стоббль, выступившій изъ Брюсселя за двадцать-четыре часа передъ этимъ, съ полковымъ знаменемъ въ рукахъ, которое онъ такъ храбро защищалъ на пол чести и славы. Французскій уланъ ранилъ въ ногу молодого прапорщика, и онъ упалъ, продолжая держать въ рукахъ святыню Трильйоннаго полка. Посл сраженія, отыскалось порожнее мсто для бднаго юноши въ телг, и его повезли назадъ, въ Брюссель.
— Мистеръ Седли! мистеръ Седли! вскричалъ слабымъ голосомъ молодой человкъ.
Испуганный Джой подошелъ къ телг. Онъ не угадалъ сначала, кто его звалъ.
Юный Томъ Стоббль протянулъ свою горячую и слабую руку.
— Я долженъ остановиться здсь, сказалъ онъ. Осборнъ… и… и Доббинъ сказали, что здсь… возьмутъ меня… и, и вы дайте ямщику два наполеондора, и… и мать моя заплатитъ вамъ.
Мысли бднаго юноши, впродолженіе длинныхъ лихорадочныхъ часовъ, проведенныхъ въ телг, постоянно переносились въ родной пріютъ, подъ кровлю родительскаго дома, оставленнаго имъ лишь за нсколько мсяцевъ передъ открытіемъ войны. Въ этомъ сладкомъ бреду онъ забывалъ повременамъ свою физическую боль.
Гостинница была велика, и сострадательные жильцы ея взяли всхъ пассажировъ крестьянской телги, и размстили ихъ по разнымъ угламъ. Молодой прапорщикъ былъ перенесенъ наверхъ, въ квартиру Осборновъ. Амелія и мистриссъ Одаудъ выбжали къ нему навстрчу, лишь-только завидли его съ балкона. Вообразите, если можете, чувства этихъ двухъ женщинъ, когда имъ сказали, что день кончился благополучно для ихъ мужей. Съ какимъ восторгомъ Амелія бросилась на шею своей доброй подруги, и съ какимъ жаромъ, становясь на колни, молилась она всемогущей сил, сохранившей въ этотъ день ея супруга!
Ни одинъ докторъ въ мір не могъ для нашей героини, страдавшей цлый день истерическими припадками, предписать рецепта надежне и спасительне того, который былъ теперь ниспосланъ для нея сострадательною судьбою. Она и мистриссъ Одаудъ бодрствовали безпрестанно при постели раненаго юноши, терпвшаго жесточайшую боль. Занятая исполненіемъ этой обязанности, столько свойственной женскому сердцу, Амелія не имла досуга задумываться надъ своей собственной грустью, и томить себя безполезнымъ страхомъ и предчувствіями, возникавшими въ ея разгорячснной голов. Молодой паціентъ расказалъ свою простую и трогательную повть о событіяхъ этого дня, и о подвигахъ нашихъ друзей, принадлежавшихъ къ Трильйонному полку. Дло было жаркое. Трильйонный полкъ лишился многихъ офицеровъ и солдатъ. Подъ майоромъ убили лошадь, и вс думали сначала, что самъ майоръ убитъ, и начальство перейдетъ къ Доббину, но когда огонь прекратился, оказалось, что майоръ
— Скажите, пожалуйста, какое у него доброе сердце, у этого Вилльяма Доббина! замтила мистриссъ Одаудъ. А я все сердилась, что онъ смялся надо мной. Какъ часто наружность бываетъ обманчива!
Юный Стоббль положительно уврялъ, что нтъ въ цлой арміи офицера великодушне и добре капитана Доббина. Онъ принялся съ живйшимъ краснорчіемъ выхвалять его скромность, снисходительность, храбрость и удивительное хладнокровіе на пол битвы. Амелія обращала весьма разсянное вниманіе на эту часть разговора: мысли ея были заняты Джорджемъ, и она слушала внимательно только тогда, когда упомимналось въ рчи его имя.
Ухаживая за больнымъ, и вдумываясь въ удивительныя событія, происходившія наканун, Амелія провела слдующій день съ удовлетворительнымъ спокойствіемъ. Во всей арміи былъ для нея только одинъ человкъ, и какъ-скоро онъ живъ, вс другія приключенія, должно признаться, интересовали весьма мало містриссъ Эмми. Донесенія, приносимыя Джоемъ съ улицы, производили весьма неопредленное впечатлніе на ея слухъ, хотя самъ мистеръ Джой имлъ совершенно достаточныя причины для внутренней тревоги, которую вмст съ нимъ раздляли и другіе обитатели бельгійской столицы. Французы были окончательно отражены союзными войсками, но это произошло вслдствіе чрезвычайно упорной битвы, и притомъ дло было кончено только съ одной дивизіей Французовъ. Наполеонъ съ главнымъ корпусомъ стоялъ при Линьи, гд онъ въ-конецъ разбилъ прусскую армію, и собирался теперь двинуть на союзниковъ вс свои силы. Герцогъ Веллингтонъ отступалъ къ Брюсселю, и было очень вроятно, что передъ стнами этой столицы произойдетъ великая битва. Надежда на успхъ была боле чмъ сомнительна. Герцогъ Веллингтонъ могъ совершенно положиться только на двадцать тысячь англійскаго войска; потому-что Бельгійцы были довольно равнодушны къ общему длу. И съ этой горстью, Веллингтонъ долженъ былъ выдержать напоръ ста-пятидесяти тысячь человкъ, предводительствуемыхъ Наполеономъ — самимъ Наполеономъ! Какой полководецъ, при всей своей опытности, могъ съ неравными силами устоять противъ такого гиганта?
Джой приходилъ въ отчаяніе и дрожалъ какъ въ лихорадк, когда размышлялъ обо всхъ этихъ вещахъ. Все народонаселеніе Брюсселя раздляло эти опасенія, и каждый человкъ съ политическимъ тактомъ былъ убжденъ, что вчерашнее сраженіе было только прелюдіей для великой битвы, которая, такъ-сказать, висла на носу. Одна изъ армій, противопоставленныхъ Наполеону, была уже уничтожена въ-конецъ. Малочисленные Англичане, которыхъ еще могутъ вывести противъ него, погибнутъ неминуемо на своихъ постахъ, и побдитель черезъ трупы непріятелей войдетъ въ столицу. Горе несчастнымъ, которыхъ онъ найдетъ въ ней! Горе мистеру Джою! Уже тайкомъ изготовлялись адресы побдоносному вождю, очищались квартиры и фабриковались трехцвтныя знамена для торжественной встрчи императора Французовъ.
Эммиграція продолжалась съ неутомимою дятельностью, и все бжало, что только могло найдти средства къ побгу. Когда Джой, передъ обдомъ, семнадцатаго іюня, зашелъ навстить Ребекку, карета Барикрисовъ покатилась, наконецъ, отъ воротъ гостинницы, гд жила мистриссъ Родонъ Кроли. Милордъ Барикрисъ, неизвстно какими судьбами, усплъ, наконецъ, добыть пару лошадей, и похалъ съ своимъ семействонъ по дорог въ Гентъ, гд сгруппировались теперь вс политическія и дипломатическія лща. Съ ними былъ и Лудовикъ, преслдуемый съ такимъ ожесточеніемъ безпощадною судьбою.