Бедная богатая девочка
Шрифт:
@GLAVA-N1 = 9 января 2000 года.
– Я убью эту сволочь! Она не пустила меня встретиться с отцом на Новый год и Рождество! Обставила все так, как будто подарок мне делает, в Вену на праздники! Зачем мне одной Вена? Я там сто раз с отцом была, бродила по улицам, сидела в кафе, где раньше мы вместе были, и плакала. Она разлучила меня с отцом! А он, разве он не понял, что предал меня, что променял меня на эту дрянь? Никогда, никогда не прощу ему! Никогда! Я так его любила...
* * *
– Это последняя кассета, больше месяца до убийства.
Что же случилось за это время? Это только угрозы, но способна
ли Вика действительно отомстить отцу и заодно подставить Светлану? Сима
Та только покачала головой:
– Это будут только домыслы.
– Но, мама, она уже убивала! Она из ревности убила свою
мать!
– Все гораздо сложнее.
– Марина Алексеевна прикурила сигарету.
– Вика очень своеобразная личность, чтобы не сказать больше. Как минимум шизотипическое расстройство. Она чрезвычайно болезненно привязана к отцу, при этом сомневается в том, что мать ей родная. Она холодна к ней. Девочка одинока, замкнута, у нее нет друзей, она испытывает трудности в общении, но не тяготится этим. Если рассматривать отдельно убийство, то я бы отметила, что увиденная девочкой сексуальная сцена между родителями, безусловно, потрясла ее. С одной стороны, ребенок, знающий о взаимоотношении полов только то, что это нечто грязное, запретное, отвратительное, с другой - она видит, что в этом омерзительном действе принимает участие отец, равный в ее глазах едва ли не богу. А затем тяжелейший реактивный психоз, наверное, затяжной, раз она лечилась около двух лет. Да, интересный случай.
– Марина Алексеевна была явно увлечена,
– А теперь что с ней?
– спросила Сима.
Судя по всему, она практически выздоровела, но так и осталась патологической личностью. Она знает, что произошло?
– Она вспомнила все в состоянии гипнотического сна.
Она ведь неосознанно вытесняет все воспоминания, связанные с матерью: помнишь самое начало, где она описывает свое детство, членов семьи и не упоминает мать? Любые воспоминания о матери - табу для ее сознания. Только после прямого вопроса она формально соглашается, что, да, мать у нее была. Ей сказали, что она умерла, но она не уверена в этом. Гольдин использовал метод гипнокатарсиса с установкой на стирание фрустрирующих переживаний. Она опять пережила этот момент, но о нем не помнит. Психотерапевтическое же действие тем не менее сохраняется.
– Последние записи похищены, - сокрушенно сказала Сима.
– Если она под гипнозом рассказывает о смерти матери, то, может, как раз на похищенных кассетах есть ее признание в убийстве отца?
Вместо ответа Марина Алексеевна выдохнула длинную струйку дыма.
ГЛАВА 17
Шум из приемной не проникал сквозь плотно закрытую дверь кабинета Кострова. Несмотря на начало дня, вид у адвоката был уставший: покрасневшие глаза, землистый цвет тщательно выбритого лица. Сима с сочувствием и нежностью посмотрела на него: похоже, он всю ночь работал над документами, о чем свидетельствовали закатанные рукава рубашки, ослабленный узел галстука, стойкий сигарный запах. Она почему-то почувствовала себя виноватой, хотя для этого совершенно не было повода. Ее никто не обязывал работать с ним ночь напролет. Но, может быть, это как раз то, что надо. Сима представила себя, самоотверженно, несмотря на слипающиеся глаза и отчаянную зевоту, склонившуюся над важными документами, настоящую помощницу и боевую подругу любимого мужчины. Они соприкасаются плечами, головами, тонкая металлическая оправа его очков задевает ее щеку, его темные волосы смешиваются с ее рыжеватыми, она чувствует его влажное теплое дыхание совсем близко от своих губ, а потом... Сима встряхнула головой, чтобы отогнать видение. Костров несколько минут что-то ей говорил, но она прослушала.
– Сима, ты где?
– насмешливо спросил Сергей.
Сима
– Ничего, все в порядке, просто не выспалась.
– Покуришь? Правда, кроме сигар, ничего нет. Но они отменные.
– Нет, - поморщилась Сима, - у сигарного дыма запах как у "Явы", которую курит мама. Ужас!
– Это лучшие яванские сигары, мне привезли их из Голландии, рассмеялся Костров.
– Знаешь, это как с маслинами, икрой, устрицами. Нужно распробовать и привыкнуть.
Сима пожала плечами. Она не понимала, зачем к этому нужно привыкать.
К тому же женщина с толстенной сигарой во рту смотрится несколько странно, правда, надо отдать должное, эротично. Но частному детективу эротичность ни к чему. В основном.
– Словом, вляпалась я по самую маковку. Пока я разговаривала
с Викой, кто-то убил Гольдина. Если не она сама. Я консультировалась,
она вполне могла признаться ему в убийстве отца и сделать это в состоянии транса во время сеанса. А потом, осознав происшедшее, убить свидетеля и забрать кассету. Так что я нашла труп и не сообщила об этом в милицию, что, в общем, очень и очень неправильно. Но в противном случае я потеряла бы массу времени и не смогла бы взять то, ради чего приходила. Сима сделала эффектную паузу и торжествующе посмотрела на Кострова.
Он промолчал, вопросительно глядя на нее.
– Я полночи слушала весь этот бред, начиная с ее раннего детства, и...
– Сима замолчала, готовясь к ожидаемому эффекту.
– И?
– нетерпеливо спросил адвокат.
– Она убила свою мать, - торжествующе выпалила Сима.
– Что? Какую мать, когда?
– растерялся Костров. Наверное, он ожидал услышать что-то другое.
– Короче, опускаю психиатрические подробности, - произнесла Сима с тем чувством превосходства, с которым специалист беседует с дилетантом.
– Вика своеобразная личность, у которой сформировался комплекс Электры: болезненное влечение к отцу, что сочеталось с ревностью и ненавистью к матери. Смерть матери произошла не в результате несчастного случая. Это Вика сбросила в ванну включенный фен. После
этого у нее в течение длительного времени было психическое расстройство. Эту часть я пропускаю, тебе неинтересно. О том, что произошло на самом деле, знали только Гольдин и Артемов. Да и то отец знал со слов психиатра. Сама Вика об этом не помнит, это такой феномен, когда сознание, не в силах перенести тяжесть воспоминаний, помещает их в подсознание. Собственно говоря, когда после женитьбы Артемова на Светлане ситуация в доме накалилась до предела, Вику отселили как раз по совету Гольдина, чтобы избежать трагедии.
Костров завороженно слушал, не отводя от Симы глаз. Ей показалось, что он даже восхищен ею, ее познаниями.
– Значит, она могла убить и отца по болезненным мотивам?
– наконец спросил он.
– Теоретически - да. Но если рассматривать патологические
мотивы, то скорее пострадала бы Светлана, как то самое препятствие
между отцом и ею. Единственным мотивом убийства отца в таком случае
могла быть месть, - пояснила Сима, почти цитируя свою мать
и даже произнося это Марининым менторским тоном.
– А если представить, что Вика попыталась убить двух зайцев,
с одной стороны - отомстить отцу за то, что он, по ее мнению,
предал ее, а с другой - обвинить в убийстве Светлану и таким
образом избавиться от нее?
– предположил Костров.
Сима недоверчиво покачала головой:
– Мне кажется, это слишком сложно для нее. Хотя... Вполне
возможно. Тогда Вика могла сфабриковать компрометирующие
мачеху снимки и подбросить их отцу на стол. Это одна из улик против