Бег (с иллюстрациями)
Шрифт:
В стеклянной перегородке показалось лицо Н а ч а л ь н и к а с т а н ц и и, тоскующего от страха.
Х л у д о в. Ваше высокопреосвященство, простите, что я вас перебиваю, но вы напрасно беспокоите Господа Бога. Он уже явно и давно от нас отступился. Ведь это что ж такое? Никогда не бывало, а теперь воду из Сиваша угнало, и большевики, как по паркету, прошли. Георгий-то Победоносец смеется!
А ф р и к а н. Что вы, доблестный генерал?!
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Я категорически против такого тона. Вы явно нездоровы,
Х л у д о в. Ах вот как! А у кого бы, ваше высокопревосходительство, ваши солдаты на Перекопе вал удерживали? У кого бы Чарнота в эту ночь с музыкой с Чонгара на Карпову балку пошел? Кто бы вешал? Вешал бы кто, ваше высокопревосходительство?
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й (темнея). Что это такое?
А ф р и к а н. Господи, воззри на них, просвети и укрепи! Аще царство разделится, вскоре раззорится!..
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Впрочем, сейчас не время...
Х л у д о в. Да, не время. Вам нужно немедленно возвращаться в Севастополь.
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Да. (Вынимает конверт, подает его Хлудову.) Прошу немедленно вскрыть.
Х л у д о в. А, уже готово! Вы предвидели? Это хорошо. Ныне отпущаеши раба твоего, владыко... Слушаю. (Кричит.) Поезд главнокомандующему! Конвой! Ставка!
Н а ч а л ь н и к с т а н ц и и (за перегородкой бросается к телефону). Керман Кемальчи! Дай жезл! Дай жезл!
Появляются к о н в о й н ы е к а з а к и и в с е ш т а б н ы е.
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Командующий фронтом...
Ставка берет под козырек.
...объявит вам мой приказ. Да ниспошлет нам всем Господь силы и разум пережить русское лихолетье! Всех и каждого честно предупреждаю, что иной земли, кроме Крыма, у нас нет.
Внезапно дверь распахивается, и появляется д е Б р и з а р с завязанной марлей головой, становится во фронт Главнокомандующему.
Д е Б р и з а р. Здравия желаю, ваше императорское величество! (Ставке, таинственно.) «Графиня, ценой одного рандеву, хотите, пожалуй, я вам назову...»
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Что это?
Г о л о в а н. Командир гусарского полка граф де Бризар контужен в голову.
Х л у д о в (как во сне). Чонгар... Чонгар...
Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. В мой поезд со мной, в Севастополь! (Быстро выходит в сопровождении конвойных казаков.)
А ф р и к а н. Господи! Господи! (Благословляет ставку, быстро выходит.)
Д е Б р и з а р (увлекаемый штабными). Виноват!.. «Графиня, ценой одного рандеву...»
Ш т а б н ы е. В Севастополь, граф, в Севастополь...
Д
Х л у д о в (вскрывает конверт. Прочитал, оскалился. Головану). Летчика на Карпову балку к генералу Барбовичу. Приказ – от неприятеля оторваться, рысью в Ялту и грузиться на суда!
По ставке проносится шелест: «Аминь, аминь...» Потом могильная тишина.
Другого – к генералу Кутепову: оторваться, в Севастополь и грузиться на суда. Фостикову – с кубанцами в Феодосию. Калинину – с донцами в Керчь. Чарноте – в Севастополь! Всем на суда! Ставку свернуть мгновенно, в Севастополь! Крым сдан!
Г о л о в а н (поспешно выходя). Летчиков! Летчиков!
Группы штабных начинают таять. Сворачиваются карты, начинают исчезать телефоны.
Послышалось, как взревел поезд и ушел. Суета, порядка уже нет. Тут распахивается дверь, из которой выходил Чарнота, и появляется С е р а ф и м а, в бурке. За ней – Г о л у б к о в и К р а п и л и н, пытающиеся ее удержать.
Г о л у б к о в. Серафима Владимировна, опомнитесь, сюда нельзя! (Удивленным штабным.) Тифозная женщина!..
К р а п и л и н. Так точно, тифозная.
С е р а ф и м а (звонко). Кто здесь Роман Хлудов?
При этом нелепом вопросе возникает тишина.
Х л у д о в. Ничего, пропустите ко мне. Хлудов – это я.
Г о л у б к о в. Не слушайте ее, она больна!
С е р а ф и м а. Из Петербурга бежим, все бежим да бежим... Куда? К Роману Хлудову под крыло! Все Хлудов, Хлудов, Хлудов... Даже снится Хлудов! (Улыбается.) Вот и удостоилась лицезреть: сидит на табуретке, а кругом висят мешки. Мешки да мешки!.. Зверюга! Шакал!
Г о л у б к о в (отчаянно). У нее тиф! Она бредит!.. Мы из эшелона!
Хлудов звонит, и из стены выходят Т и х и й и Г у р и н.
С е р а ф и м а. Ну что же! Они идут и всех вас прикончат!
В группе штабных шорох: «А-а... коммунистка!»
Г о л у б к о в. Что вы! Что вы! Она жена товарища министра Корзухина! Она не отдает себе отчета в том, что говорит!
Х л у д о в. Это хорошо, потому что, когда у нас, отдавая отчет, говорят, ни слова правды не добьешься.
Г о л у б к о в. Она – Корзухина!
Х л у д о в. Стоп, стоп, стоп! Корзухина? Это – пушной товар? Так у этого негодяя еще и жена коммунистка? У, благословенный случай! Ну, я с ним сейчас посчитаюсь! Если только он не успел уехать, дать мне его сюда!
Тихий дает знак Гурину, и тот исчезает.
Т и х и й (мягко, Серафиме). Как ваше имя-отчество?
Г о л у б к о в. Серафима Владимировна... Серафима...
Г у р и н вводит К о р з у х и на. Тот смертельно бледен, чует беду.