Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Тогда ты сказал мне, что она тебе очень дорога. Что ты хранил в ней фантики, значки, солдатиков – драгоценности ребенка. Вспоминай, как она тебе досталась.
Он отпрянул от моего приказного тона, я и сама вздрогнула – насколько привыкла отдавать приказы. Но у меня не было времени сожалеть. Теперь его не было точно.
– Она появилась у меня лет в шесть. Я был на каникулах в Италии. И кто-то подарил ее мне.
Я рассмеялась. Моя память хоть и сито, но я помнила все, связанное с ним.
– Маленький мальчик, забавный, лет шести, пытался научиться кататься на велосипеде.
Боже, это же было словно вчера.
– Это была ты, - прошептал он, изумленно смотря на меня. Переставая дышать на какую-то секунду, – Женщина, которая успокоила меня и сказала…
– Что, если неудача - еще не значит поражение. Что хомяк не может запихнуть за щеку огромную макаронину, но он может ее разгрызть, хоть и пытается сначала запихнуть ее всю.
Он засмеялся, точно также, как и тогда. Забавный мальчуган, что совершенно позабыл про свой локоть и велосипед. Так его позабавило сравнение.
– Глупый хомяк.
– Да, так ты и ответил, - я засмеялась в ответ, все сильнее погружаясь в сладкие воспоминания, пока не научившись различать прошлое и будущее – ведь они сплелись все вместе в моем теле, - А потом я подарила тебе шкатулку. Я увидела ее во время прогулки по базару в Амальфи, и мне показалось забавным то, что она напоминала мою. Лишь приглядевшись, я поняла, что это она и есть, и что я должна передать ее тебе, чтобы замкнуть круг.
– Это не оправдание… - начал он, но я перебила его, стараясь, наконец-то донести, что все это не фарс.
– Мы встречались и до этого. Ты был пухлым малышом двух лет от роду, когда потерял маму из вида. И разорался так, что казалось, будто в помещении сработала сигнализация! Но это неважно, я всегда была неподалеку от тебя, стараясь избегать лишь Лондона, где росла та Гвендолин, что еще не пережила того же, что и я.
– Нет, Гвендолин, это все равно не оправдание! Это не изменит того факта, что ты бросила меня ради другого. Что ты лгала мне! 271 год! Невозможно!
Слова резали словно хлыст, разрезая все счастливые воспоминания, что казались мне верным решением заслужить его прощения. Но это не так. Это никогда не было правдой.
– Это ты первый оставил меня.
Глупо повелся на уловки Сен-Жермена, хотя теперь со стороны мне казалось, что этот человек лишь лягушку и был способен обмануть, начав варить ее в холодной воде.
– Я хотел спасти тебя от смерти!
– Ты сделал все в точности да наоборот! Звезда от печали, тоски и страдания САМА свою гибель найдет! Ответ был так просто. Тебе просто нужно было быть рядом со мной, оберегать от мысли, что жизнь моя без тебя ничего не стоит, уберегать от мысли о суициде! Но что ты сделал вместо этого? Подтолкнул к пропасти, которую сам вырыл.
Он смотрел на меня шокировано, явно не ожидая такого взрыва. Но сил молчать уже не было. Все это горело во мне, открывая шрамы, что любимые люди чертили на моем теле.
–
– Хватит! Прекрати! – прокричал он, обхватывая руками затылок и отворачиваясь от меня. И я прекратила. Просто замолчала, понимая, что пора прекращать ссориться. Когда же это стало привычкой? Когда мы станем спокойными и любимыми рядом друг с другом?
Спустя долгое время, Гидеон прислонился к стене и спустился по ней, обдирая кожаную куртку выступающими камнями. Казалось, будто его сейчас стошнит – он прерывисто дышал, стараясь совладать с информацией, и был еще бледнее, чем когда я его встретила. Я все же совершила ошибку, которую боялась допустить всю свою жизнь – пришла не вовремя. Сколько прошло для него? Час, от силы два. Вот он только смирился с тем, что Гвендолин Шеферд отправилась в прошлое, чтобы быть счастливой с другим человеком. И вот она появляется перед ним, сияя и говоря о том, что пронесла всю эту любовь сквозь 254 года, чтобы быть рядом с ним. Нужно было дать ему время, дать шанс восстановиться, дать шанс полюбить другого человека, найти свое счастье подальше от меня. Я - комната с оголенными проводами, что только и делала, что убивала по чуть-чуть, ударяя током раз за разом, поджаривая надежды и мечты.
От этого мне захотелось провалиться сквозь землю. Умереть там, в одной постели с Бенедиктом, чтобы никогда не чувствовать всего этого диапазона боли.
Я скатилась по стене рядом, не в состоянии даже заплакать от бессилия. Столько слов, столько желаний и мыслей! Все, что накопилось за 254 года, а высказать их нет никакой возможности.. Горло мое пересохло настолько, что казалось, будто там песок. Он становился моими словами?
– Гидеон, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты поверил мне.
Чуть-чуть веры – мне было бы достаточно.
– Я боюсь того, что с тобой стало, Гвендолин. Нет, я даже в ужасе.
Я кивнула, совершенно соглашаясь с его словами. Люди меняются даже за секунду, умудряясь приобретать опыт быстрее машин на открытой магистрали. Я была бессильна, потому что и вправду изменилась.
– Ты столько раз обрезала мне крылья, что верить тебе совсем не получается, - продолжал он, так и не повернувшись в мою сторону.
– И то, что я столько лет провела за твоей спиной, совсем не прибавляет мне доверия… - прошептала в ответ я.
– Я… Я хочу доверять тебе. Но Рафаэль прав, я игрушка в твоих руках… нет, марионетка! Ты понимаешь, насколько сильна твоя власть? Ты можешь сломать меня в любой момент! Еще один твой уход из моей жизни, еще один выбор не в мою пользу и я… - он запнулся и замолчал, сильнее прижимаясь к стене. Взгляд его не выражал ничего, лишь то, что он закусывал губу, давало мне понять, что думал он вовсе не о радужной перспективе нашего будущего. Но вот секунда и он повернулся ко мне. И эти глаза заставили меня замереть, - Ты бросила меня. И я уже пытался смириться с твоим отсутствием. Теперь ты просишь смириться с другим, с тем, что у тебя было 270 лет жизни за моей спиной. Пару часов назад я пообещал тебе попробовать жить? Так вот, я хочу попробовать - какого это на вкус.