Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
А что остается Гидеону? Для начала, учиться заново жить, свыкаясь с болью. Как он допустил, что так мог влюбиться и разрушить свою жизнь? Не иначе проклятие Бёргли и де Виллеров.
Он шел домой пешком, бросив мотоцикл у входа в Темпл. Потому что испугался самого себя. Слишком велико искушение вовремя не нажать по тормозам. «Ничего, Гидеон, выдержишь, справишься, ты же самый крепкий, ты - Лев, ты – алмаз».
Он вышел на Бувери-стрит, направляясь к Флит-стрит, чтобы там сесть на автобус. Не смотря на будний день и середину дня, на улице
Он шел и не замечал, как на протяжении уже несколько минут, практически от Темпла, за ним следовало такси. Когда подошел к углу, выходя к главной дороге Флит-стрит, чтобы свернуть, как машина пошла на обгон и остановилась в паре метров. Гидеон шел, не видя и не слыша происходящего, уйдя вглубь своих страданий. Даже если бы в этот момент перед ним остановился танк или сел вертолет, то он бы не удостоил их своим вниманием, возможно даже не удивился. Всё бессмысленно, всё тлен?
Дверь автомобиля открылась, и вот сначала показалась одна женская нога, обутая в изящный ботинок на высоком каблуке, потом вторая, рывок, и вот взметнулись черные длинные волосы от порыва ветра. Сначала в профиль, затем в анфас, и она улыбается ему, снимая черные очки и являя миру свои небесно-голубые глаза.
Он стоял, чувствуя, как мир кружится перед глазами, как земля уходит из-под ног. Вздох был незаметен и не ощутим, будто тело отделилось от души. Гидеон зажмурился и, словно пытаясь прийти в чувство, мотнул головой, в ушах своей пульсацией звенела и громыхала кровь. Он снова открыл глаза, а она продолжала на него смотреть любящим взглядом. Гидеон этот взгляд узнал бы из тысячи, такой же, что был на балу в 1782. Неужели он сошел с ума? Или умер? Как такое возможно? Ведь он только что похоронил ее в истории, глубоко пряча свою любовь и воспоминание в сердце, как единственное, что давало ему жить.
– Гвен, - это не он, это все его губы сами прошептали ее имя, выпустив из сердца имя своего Голубоглазого Демона. – Гвенни…
Она пожала, как маленькая девчонка, плечами, мол, «Всего лишь я. Кто же еще, де Виллер?».
Иллюстрация к главе:
http://radikall.com/images/2014/06/05/Up5b0.png
========== Варианты будущего. Гвендолин ==========
Прошлое — самое пугающее из всех вариантов будущего.
Давид Фонкинос. Наши расставания
Я смотрела на него, стараясь насладиться каждой секундой. Вот он здесь, не картинка и не мимолетное воспоминание, а человек во плоти. Бледный, измученный, но именно таким я его и оставила, чтобы тут же вернуться.
Мне хотелось кричать.
«Я помню тебя!»
Но слышал ли он меня?
«Я тебя вспомнила».
Он «вгрызался» в мою память точно так же, как когда-то
Но мы молчали. Всю дорогу до ближайшего кафе, и вот уже пятую или шестую секунду с тех пор, как официант взял у нас заказ и ушел восвояси, на ходу напевая такую символичную для меня «Carry on my wayward son».
Наконец-то он не выдержал и взорвался точно часовой механизм.
– Как ты здесь оказалась?
Он скрестил руки на груди, защищаясь от меня, и стал ждать моего ответа, в то время как я совершенно не знала, как ответить, с чего начать и как успокоить бешено колотящееся сердце. Я столько раз представляла этот разговор и что в итоге? В итоге я потерялась в датах.
– Приехала на такси? – неуверенно предположила я. Как так получилось, что весь прожитый опыт так и не научил меня не пасовать перед этим человеком? Столько хрупких костей и только сарказм – единственная моя защита. Он закрыл глаза, стараясь совладать с гневом, что, как всегда, накатывал на него волнами, а я смотрела на него, стараясь успокоить зарождающуюся внутри меня панику.
– Помнишь ту ночь, в Манор-Хаусе? Пожар, - я протянула к нему руку, но тут же ее одернула, понимая, что совершенно не имею на нее право.
– Лучше, чем мне бы хотелось, - ответил он, так и не открывая глаз. Мне хотелось кричать, но мое разбитое сердце было целым только в минуты спокойствия.
– Тогда ты должен помнить, что та пуля разорвала мои легкие. Я умерла, мое тело начало холодеть, теряя все больше крови, что больше не могла циркулировать по венам.
И заставляла меня смотреть на мое тело из пустоты, запечатав в моей памяти эту вечную муку – крики боли и грохот падающей крыши, не выдерживающей напора огня и дождя.
– Нет, нет, это не так, ты не умерла, ты была живой, - запротестовал Гидеон, и его ресницы взметнулись вверх, оголяя передо мною всю красоту зеленых глаз.
– Ты знаешь, что это не так.
Мое сердце не билось в течение десяти минут. Такое трудно стереть из памяти.
– Тогда я не понимаю.
– Нет, понимаешь. Просто не хочешь верить, - я пожала плечами, потому что понимала, какого это – узреть столь чудовищную правду лицом к лицу. Только я оказалась к ней ближе. Ровно на шаг от ворот ада.
– Ну же, Гидеон. Правда так близка! – но он отвернулся, не желая слушать меня, такую потерянную и глупую, - Вот почему Сен-Жермен так отчаянно хотел меня убить. Вот почему он не мог смириться с моим существованием. Он испробовал столько способов, чтобы стереть меня с лица земли, он…
– Нет, нет, нет, я не верю, не хочу верить, - Гидеон мотал головой из стороны в сторону, но у меня больше не было сил отмалчиваться и скрываться. Вся жизнь упала мне на плечи и давила к земле, и я отчаянно хотела от нее избавиться.