Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
Я проснулась от грохота. В комнате было так светло, что я даже не сразу поняла, что Гидеона не было в постели. Грохот повторился откуда-то из ванны. Подозревая самое худшее, я вскочила на ноги и кинулась к ближайшей двери, чтобы тут же перестать дышать от крови, что сочилась из руки Гидеона, пока он, тихо бранясь, пытался перевязать ее своей грязной рубашкой, попутно скидывая с раковины все душевые принадлежности.
Вздохнув, я подошла ближе, отчего Гидеон, не заметивший меня по началу, испуганно вздрогнул и, кажется, когда я взяла его кровоточащую руку, на мгновение перестал дышать. Кровь лилась из ладони. Наверное, он, задел край зеркала, с которого я недавно сняла раму, чтобы
Выкинув рубашку на пол, я вытащила из ящика бинты и перекись, чтобы обработать рану.
– Не нужно, я сам, - сказал Гидеон, глядя на меня враждебно. Так выглядели люди, которых предали? Или может, я просто многое себе выдумывала…
– Позволь мне, - умоляюще прошептала я, не выпуская бинты. Мне хотелось помочь хоть в чем-то. Я так много вредила, что кровоточащая рука – лишь малый подарок, который я хотела бы исправить. Он долго молчал, заставляя кровоточить мою душу – как много крови! – но все же расслабил ладонь, подставляя ее мне. И я, благодарно вздохнув, лишь открыла перекись и, смочив ею ватные диски, аккуратно стала нажимать на рану, прижигая ее и тут же дуя, чтобы исправить эффект, будто по тебе проносится легкий заряд тока. Раз за разом, пока кровь не остановилась.
– Вот и все, - прошептала я позже, завязывая бинт аккуратным аккордом в виде маленького бантика. Вот бы все раны было так просто залечить, как обычный порез. Вот бы мы просто стали счастливыми, не смотря на то, что на душе оставались шрамы.
– Ты изменилась, - неожиданно сказал он, глядя на меня, пока я убирала все оставшиеся принадлежности в аптечку. Но после его слов я остановилась, замерев с протянутой к полке рукой.
Да, я и вправду изменилась. Но люди всегда меняются, даже за пять секунд отсутствия. Естественно, 271 год несравним с секундами, даже с месяцами, но это лишь фикция. Лишь внешняя оболочка, нужная, чтобы выжить в этом мире. Рано или поздно я бы дошла до этого, даже не прожив четыре с половиной века. Поэтому я просто поставила банку перекиси на место, закрыла шкафчик и вновь повернулась к нему.
– О чем ты говоришь? Я до сих пор схожу с ума по мороженому и каруселям, - я пожала плечами и, развернувшись, вышла из ванной, зная, что Гидеон следует за мной, чистый, но одетый в грязную и уже воняющую одежду. Только в тот момент, когда я хотела что-то об этом сказать, в сумке зазвонил телефон, пугая неожиданной музыкой. Тут же схватив трубку, я посмотрела на Гидеона, застывшего посреди комнаты, будто не знающего, что ему делать. Разговор, однако, был недолгим, в связи с срочностью. Поэтому, не сказав ни слова, я бросила трубку и кинулась к шкафу, чтобы вытащить оттуда чистую и вроде подходящую по размеру одежду и кинула ее Гидеону.
– Что это? – тут же спросил он, глядя на нее как на нечто инородное. Словно я кинула ему платье.
– Нам нужно в Темпл, - просто ответила я и сама кинулась переодеваться, чтобы не шокировать Фалька де Виллера своим строгим видом, который явно не вязался с девочкой-оторвой, которая еще была жива в его памяти.
Лондон проносился мимо, словно кадр из кинофильма. Вот только что позади осталась Башня Святого Стефана, некогда любовавшаяся на меня, как некий сбор кирпичей, теперь гордо возвышалась над городом – невозможно и представить город без знаменитых на весь мир часов. И что же в них нашли не только иностранцы, но и коренные жители? Груда камней, отсчитывающая вашу ускользающую куда-то вдаль жизнь. Мы сидели в такси и молчали, смотря в разные стороны, точно два идиота, которые только что познакомились и не совсем понимали, что именно к этому моменту их вела жизнь, проведя через сотню тернистых дорог и преград, выраставших увитыми плющом стенами. Мне не за что было никого винить,
Теперь же мы смотрели друг на друга, как на незнакомцев.
– Чья это одежда? – спросил он, но когда я повернулась к нему, то поняла, что Гидеон так и смотрел на проносящиеся мимо пейзажи. Замечательно. Теперь нас волнует одежда.
– Марка, - ответила я, хотя и понимая, что возможно мужские имена выведут его из себя быстрее, чем я сама. Что же лучше? Лгать или не лгать. Шекспир таки был прав. Нет легких выборов.
Он резко выдохнул, явно убеждая самого себя, что этого и стоило ожидать. Что я не провела свою жизнь отдельно от людей, а наоборот, кажется, наслаждаясь своей жизнью. И все, что мне оставалось – это позволить ему так думать. Я не собиралась лгать, но не говорила ни слова о недомолвках. К сожалению, многие люди должны были оставаться тайной.
– Это была его квартира. Он переехал в Нью-Йорк, но оставил ее. На всякий случай, - я старалась объяснить хоть что-то, чтобы не оставаться молчаливым лгуном. Все-таки я монстр.
– Да, я понимаю, - ответил Гидеон, всем своим видом показывая, что в гробу он видел такие объяснения. Особенно от меня. Хуже ли это выстрела в спину? Хуже ли это ножа, что торчал из его спины? Я надеялась, что когда-нибудь он поймет всю эту глупую судьбу. Эти глупые обстоятельства.
– Между нами ничего нет. Он просто друг, - я пытаюсь вернуть хоть толику его доверия. Но он театрально закатывает глаза и отворачивается, будто говоря, что не верит мне. Я падаю на дно отчаяния. Что мне еще сделать? Как вернуть его?
– Кто позвонил тебе из Темпла? – вновь спросил он, хотя все, что я от него ждала – это молчание, которое, я уверена, убивало бы меня быстрее и мучительнее, чем яд. Его голос и вправду похож на убийцу, от холода мне хотелось вжаться в кожаные кресла кэба, чтобы хоть на секунду почувствовать себя в безопасности. Но буду ли я там когда-нибудь на самом деле?
– Я не могу сказать имя этого человека, потому что он все еще в зоне риска, - ответила я, надеясь, что такого ответа будет достаточно, чтобы утолить любопытство хотя бы на время. Но и этого не случилось, потому что Гидеон тут же отвернулся к окну, точно обиженный ребенок, которому не купили нужную ему игрушку. Это выводило меня из себя, но я старалась держать себя в руках, потому что понимала, что заслужила такое отношение к себе не дважды, и не трижды, а пропорционально своему возрасту.
Тем не менее, имя я ему назвать не могла. Слишком многое было поставлено на доску, чтобы жертвовать выгодными партиями, которые точно могли бы подобраться к королю и объявить шах и мат.
– Ну, конечно, не все бессмертны, как ты, - с сарказмом парировал он. Наверное, это было бы менее болезненно, если бы при этом он еще смотрел на меня, а не на проносящийся мимо Лондон. Такой выпад я решила проигнорировать, чтобы не впадать в другие крайности, просто замолчала, чтобы вспомнить то, ради чего я вообще затеяла весь этот театр абсурда.
Темпл встретил меня пугающим молчанием. Это здание никогда мне не нравилось, но сейчас, спустя столько лет, оно казалось мне жутким настолько, что подкашивались ноги. Ощущение незыблемости времени преследовало меня многие годы, ведь я вошла в эти каменные чертоги и они похоронили меня в другом веке. Там ли должны были бы появиться мои кости? Я так и не вышла из него. У меня не было обратной дороги.
Но эту дорогу я бы не променяла ни на что другое. От того я прошла мимо застывшего посреди дороги Гидеона и направилась вовнутрь.