Бег времени. Тысяча семьсот

Oh panic

– В вашем времени знают о существовании путешественников во времени? – удивление графа становилось еще сильнее с каждой секундой.

– Нет, это лишь что-то вроде выдуманных историй, которые показывают по телевизору. Люди не знают о нас. Хотя я тоже о вас не догадывалась три месяца назад, - последнюю фразу я сказала себе под нос. Мне и так не особо доверяли, а после такого и вовсе отправят на виселицу.

– Так что это за истории? – граф явно нервничал, постоянно оглядываясь назад и явно ожидая священника. Я тут же заторопилась, понимая, что не стоило, наверное, портить церковное

имущество, особенно в этом веке. Особенно мне.

– Этот человек путешествует сквозь время и пространство, - я замолчала на секунду, когда нож на цифре 5 соскользнул с дерева и полоснул меня по ладони. Черт! Больно-то как! Но тут же слизнув кровь, я продолжила свою работу.
– Одна женщина оставляла ему даты на каких-то реликвиях, которые он находил в музее или же оставляла записи в каких-то местах, которые он мог посетить.

– И теперь Вы оставляете послание для кого-то вроде этого человека?

Я вздохнула, переходя к последней семерке.

– Да.

Для человека, который вряд ли догадается посмотреть здесь. Хотя надежда все еще теплилась в моем сердце.

– И этому человеку почему-то захочется посетить эту кабинку в 21 веке?

Действительно, почему бы ему этого хотеть. Я выполнила свою цель, когда отдала свою кровь в хронограф. Теперь я лишь тяжкий груз, который не всякому захочется нести. Особенно человеку, что лишь притворялся, что любит меня.

– Я верю в это, - наконец-то ответила я и вылезла из кабинки, с гордостью взглянув на свое творение. Цифры были заметны лишь при попытке увидеть хоть что-то. Вряд ли какой-то прихожанин обратит на них внимание. А именно это мне и нужно было.

– Но вы не уверены…

Слова графа позволяют темноте безнадежности забраться в мою надежду и все, что мне остается, это молиться всем богам, чтобы хоть кто-то смог разглядеть эту дату.

На тот момент, когда мы вышли из церкви, солнце, медленно опускающееся к горизонту, уже успело скрыться за домами. Лишь теплый оранжевый свет все еще освещал улицу. Народ постепенно рассасывался по домам и тавернам, оставляя на мощеных мостовых лишь бездомных, пьяниц и одиноких рабочих, а так же выгоняя на работу воров, шулеров, грабителей и женщин легкого поведения. Всех тех, кто так неистово нагонял на Лондон невероятную тоску и тот запах, что я ненавидела больше всего. По городу разносился мелодичный гул набата церквей. Мимо нас проезжали, скрипя колёсами, запряженные лошадьми кареты.

– Миледи!

Я подпрыгнула на месте и тут же обхватила руку стоящего рядом графа. Рядом со мной словно из воздуха материализовалась девушка в темной накидке и с чепчиком, отчего я еще сильнее прижалась к плечу Бенедикта.

– Напугала! – вскрикнула я в ответ.

Служанка, красная, как рак, с опухшими от слез глазами, смотрела на меня, как на самый драгоценный подарок в ее жизни и, кажется, всеми силами боролась с желанием кинуться мне на шею.

– Я так испугалась, когда вы пропали, - шептала она, теребя свою накидку и смотря в пол.
– Оббегала всю улицу, натыкаясь на пропойц и воров, но все равно продолжала искать молодую госпожу, пока не встретила господина, он велел вам тут же явиться в

особняк, потому что у него для вас важное послание…

Ее шепот медленно переходил в поскуливание, и вот она уже тихо рыдала, втягивая в себя воздух. А я так и продолжала стоять, вцепившись в рукав графа Бенедикта и не в состоянии сдвинуться с места. Едва я открыла рот, чтобы спросить, что это за срочное такое послание, что граф Сен-Жермен аж искал меня по всему Лондону, как за спиной служанки промелькнуло еще две тени, тут же скрывшись за углом. Наверное, рабочие, говорю я себе, стараясь совладать со страхом. Но вот чье-то лицо появилось за углом снова – оно было словно сожжено, шрам покрывал половину кожи. Но оно тут же пропало и больше не появлялось. На улице внезапно стало тихо и безлюдно. Только этот леденящий гул колокола.

– Нет, только не сейчас, - вдруг прошипел Бенедикт, пока я боролась с оцепенением. Я удивленно подняла взгляд на него. Его лицо перекосило от ярости, не без того черные глаза словно стали еще чернее, будто заполнив всю радужку. Плечи напряглись, удерживая в себе всю злость. Он походил на пса, который еще секунду и сорвется с диким рыком, чтобы растерзать горло добыче.

Я была сбита с толку. Мысли, словно тараканы, разбегались в разные стороны. Что такого важного было у графа Сен-Жермена для меня, что он бросился на поиски, доведя до слез мою служанку?

Они все-таки пришли за мной?

Я ожидала ответа с небес, надеялась, что вот сейчас метеорит упадет на мою голову, конечно же, в виде Гидеона де Виллера. Беса моих кошмаров и одновременно мечтаний. Но что-то терзало в ответ, какое-то подозрение застрявшее в сознание, что все не будет так просто.

Тем временем, граф Бенедикт осторожно, слишком нежно, будто мог меня поранить своим прикосновением, взял меня за руку и быстро, почти переходя на бег, повел вдоль улицы, словно тряпичную игрушку. Словно я была Винни Пухом, которого Кристофер тащил по лестнице. Это доминантное поведение хозяина шло в разрез с его нежным прикосновением. Это когда-нибудь прекратиться? Перспектива до конца жизни оставаться Винни Пухом меня определенно не радовала.

– Что с Вами такое? – уже повысив голос, спросила я, едва стараясь успевать за идущим широкими шагами графом. Мне определенно не нравилась эта бесцеремонность, но почему-то радовало то, что он все еще не отпускает мою руку. Его ладонь была сухая, с шероховатостью, но все же крепкая и теплая. Словно я сижу у камина и грею свою ладонь у огня, что заполняет мое тело. В какой-то момент, мне даже захотелось, чтобы он вел меня и дальше, туда, куда ему будет угодно.

На край света? Да, пожалуйста!

Таким темпом мы внезапно оказались в каком-то темном переулке, где пахло сыростью и, кажется, я только что увидела крысу. Меня пробрала дрожь омерзения, словно я оказалась в водосточной трубе, заполненной отбросами. Где-то в углу зашевелилась и закашлялась тень – это бездомный укутывался сильнее в свои тряпки, чтобы пережить еще одну морозную ночь.

В какой-то момент граф резко остановился, и я со всей силой влетела в его спину. Когда он повернулся ко мне, единственное, что запомнилось - его испуганное выражение лица.