Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
Шрифт:
– Привет, Лидс! – прошептала я.
– Привет, Четверг, – отозвалась журналистка. – Я слышала, вы провели первичную идентификацию? И как?
– Очень хорошо. Отдельные фрагменты не уступают «Буре». Что тут творится?
– Скокки-Маус только что официально объявил, что передает пьесу в дар Хоули Гану и вигам.
– Почему?
– Кто знает? Подожди, я хочу задать вопрос.
Лидия встала и подняла руку. Ган кивнул ей.
– А что вы собираетесь делать с пьесой, мистер Ган? По слухам, за нее предлагали около ста миллионов фунтов.
– Хороший вопрос, – ответил, вставая, политик. – Мы, партия вигов, благодарим лорда Скок-ки-Мауса за щедрость.
Журналисты, осознав широту этого жеста, возбужденно зашептались. То был акт ни с чем не сравнимого благородства, особенно со стороны Гана. Более того, хитрец сделал абсолютно правильный политический ход, и пресса внезапно преисполнилась к Хоули симпатии. Как будто не он два года назад предлагал осуществить вторжение в Уэльс, а год назад – ограничить избирательное право. У меня моментально зашевелились смутные подозрения.
Последовало еще несколько вопросов о пьесе, Ган дал на них хорошо подготовленные ответы, как будто превратился из былого экстремиста в заботливого и щедрого отца нации. Когда пресс-конференция закончилась, я пробилась вперед и подошла к Скокки-Маусу, который в первое мгновение посмотрел на меня странно.
– Это отчет Спуна об установлении подлинности… – сказала я, передавая ему кожаную папку. – Мы думали, вам захочется на него взглянуть.
– Что? Ах да, конечно!
Скокки-Маус взял папку, просмотрел ее по диагонали, а потом передал Гану, который выказал к отчету гораздо больше интереса. Он даже не взглянул на меня, но, поскольку я явно не собиралась уходить, будто какая-нибудь девочка на посылках, Скокки-Маус представил меня.
– Ах да! Мистер Ган, это Четверг Нонетот, ТИПА-27.
Ган оторвался от отчета, внезапно сделавшись очаровательным и любезным.
– Мисс Нонетот, как я рад! – воскликнул он. – Я с интересом читал о ваших подвигах, и, поверьте мне, ваше вмешательство значительно улучшило сюжет «Джен Эйр»!
Но его деланная любезность меня не обманула.
– Вы рассчитываете поднять рейтинг партии вигов, мистер Ган?
– Партия сейчас переживает процесс перестройки, – ответил он, пронзая меня суровым взглядом. – Старая идеология отринута, и виги с новой надеждой смотрят в политическое будущее Англии. А будущее Англии – за властью мудрого правителя и избирательным правом только для крупных собственников, мисс Нонетот. Слишком долго мы скатывались в пропасть, и все из-за безответственного демократического правления.
– А Уэльс? – спросила я. – Что вы сейчас думаете об Уэльсе?
– Исторически Уэльс является частью Великобритании, – заявил Ган чуть осторожнее. – Валлийцы наводнили английский рынок дешевыми товарами, и пора их остановить. Но я не планирую насильственного воссоединения.
Я несколько мгновений смотрела на него.
– Сначала вам надо прийти к власти, мистер Ган.
Улыбка сползла с его лица.
– Спасибо, что доставили отчет, мисс Нонетот, – торопливо вмешался лорд Скокки-Маус. – Не желаете чего-нибудь выпить перед уходом?
Я поняла намек и направилась к двери. Во дворе остановилась и задумчиво окинула взглядом фургончики прессы. Хоули Ган знал, что делает.
Глава 21.
«Дез Ар Модерн де Суиндон»-85
Пренепотребнейший Джоффи Нонетот являлся служителем первой в Англии церкви Всемирного Стандартного Божества.
Я забрала машину со штрафной стоянки, подписав чек, который наверняка не смогу оплатить, поехала домой, перекусила и приняла душ, а потом отправилась в Уорнборо на первую выставку «Дез Ар Модерн де Суиндон», организованную Джоффи. Он просил меня позвать коллег, дабы придать начинанию солидности, поэтому я рассчитывала увидеть там кое-кого с работы. Даже Корделию пригласила, с которой, надо признаться, бывало весело, пока она не принималась строить из себя крутого пиарщика. Художественная выставка проводилась в храме Всемирного Стандартного Божества в Уорнборо, и открывал ее Фрэнки Сервелад. Открытие состоялось за полчаса до моего приезда. Когда я вошла, там собралось уже довольно много народу. Все скамьи убрали, и художники, критики, пресса и потенциальные покупатели толпились вокруг эклектичного собрания произведений искусства. Я цапнула бокал вина с подноса у проходившего мимо официанта, потом вдруг вспомнила, что пить мне нельзя, жадно вдохнула винный аромат и поставила бокал на место. Джоффи, очень эффектно смотревшийся в смокинге и рубашке с воротничком-стойкой, едва завидев меня, бросился навстречу, улыбаясь во весь рот.
– Привет, Дурында! – Он горячо обнял меня. – Молодец, что выбралась. Ты знакома с мистером Сервеладом?
Не дожидаясь ответа, он потащил меня к пухлому человечку, одиноко стоявшему в углу. Брат наскоро представил меня и удрал. Фрэнки Сервелад вел программу «Назови этот фрукт!» и в жизни походил на жабу куда больше, чем на телеэкране. Казалось, он вот-вот молниеносно высунет длинный липкий язык и поймает зазевавшуюся муху, но тем не менее я вежливо улыбнулась.
– Мистер Сервелад?
Он взял мою протянутую руку своей влажной ладонью и крепко пожал.
– Польщен! – хрюкнул он, пытаясь заглянуть мне в декольте. – Жаль, нам так и не удалось убедить вас поучаствовать в моем шоу, но, наверное, вы все равно рады познакомиться со мной лично.
– Как раз наоборот, – заверила я его, вырывая руку.
– А! – сказал Сервелад, улыбаясь в полном смысле слова до ушей. Я даже испугалась, не отвалится ли у него макушка. – Тут у входа мой «роллс-ройс» припаркован. Не желаете прокатиться?
– Лучше пожую ржавых гвоздей, – ответила я.
Но это его вовсе не обескуражило. Он еще шире расплылся в улыбке и сказал:
– Жаль, что такие мощные клаксоны зря пропадают, мисс Нонетот.
Я уже наладилась съездить ему по физиономии, но в этот момент решила вмешаться Корделия Торпеддер.
– Снова за старое, Фрэнки?
Сервелад скривился.
– Чтоб тебя, Дилли, ты мне всю песню испортила!
– Пошли, Четверг, тут полно идиотов покруче, не стоит на этого время тратить.
Торпеддер сменила ярко-розовый костюм на более скромный, но все равно могла засветить пленку с сорока ярдов. Она взяла меня за руку и подвела к одному из произведений искусства.