Беглец
Шрифт:
– Где мы сейчас живем? – переспросила Она совсем убитым тоном. Семеныч понял, что его утешение-объяснение еще больше напугало Ее. – Впрочем, не отвечай. Мы найдем магазин, где есть оружие. Мне нужен хотя бы пневматический пистолет. Так мне будет спокойнее. Кинь мне джинсы.
Семеныч молча подал Ей одежду, подумав о том, что легче дать Ей пистолет и научить им пользоваться, чем убедить Ее в том, что это опасно…
Оружие они нашли в комнатушке помещения пропускного пункта на въезде
– Меня ни пристрели, – прикрепив мишень и смеясь, Семеныч отходил от деревянного щита на пустыре.
– Не смешно, – тщательно прицеливаясь, процедила Она. – В себя бы не попасть.
– Не смешно, – перестал он улыбаться. – Мимо!
Меткость у Нее немного улучшилась, но все же оставляла желать лучшего. Днем бродили по городу, держась за руки и наслаждаясь позволительным бездельем. Свесив ноги вниз, сидели на городском мосту, глядя вдаль…
К вечеру заехали в торговый центр. На первом этаже из-под холодильных витрин расползались лужи, и витал еле уловимый запах начавшихся портиться продуктов.
– Ой-ей-ей, – вздохнула Она. – Скоро все протухнет.
Семеныч задумчиво стоял у мясного отдела, перебирая вакуумные упаковки колбасных изделий. Он пытался разобрать мелкий шрифт со сроками хранения и температурным режимом на этикетках.
– Думаю, надо выехать в соседний город.
– Зачем? – напряглась Она, листая журналы.
– Посмотреть, там тоже никого нет?
– Не хочу. Мне здесь – нормально. Нет там никого. А если и есть, зачем они нам?
– Ты хорошо представляешь, как мы будем здесь жить дальше? – спросил он, трогая хлеб.
– По обстоятельствам, – отрезала Она, удаляясь в глубину торгового зала.
– Как хочешь. Если тебе нравится здесь, остаемся здесь, – Семеныч рассеянно ходил по рядам, заглядывая в витрины и ища еще что-нибудь, пригодное для употребления в пищу. Окна в торговом центре были закрыты рекламными вывесками и баннерами снаружи, поэтому в глубине помещении торгового зала было достаточно темно. Семеныч раздобыл фонарик у кассы и освещал себе путь им.
– В принципе, нравится. Теперь никакой суеты. Живи себе и живи. Можно не чувствовать себя неудачником или кем-то несостоявшимся, – Ее голос становился глуше. – Сколько же еды вокруг. Сколько же город жрал…
Наверху внезапно раздался хлопок и звон разбитого, посыпавшегося на пол, стекла. Семеныч оглянулся: Ее поблизости не было. Сердце его на миг остановилось.
И вновь застучало, едва раздался Ее торжествующий крик:
– Семеныч, я попала! Я попала в лампочку!
Он облегченно перевел дыхание, не успев рассердиться. И в очередной раз убедился, что глаз с Нее лучше не спускать ни на минуту.
– Это хулиганство, – поднял он голову вверх, оценивая расстояние выстрела.
– А это занудство, – ответила Она. – Я, видишь, как издалека
– Номер хочу другой. Чтобы больше без галлюцинаций, хорошо? – Она держала кружку с горячим чаем в руках.
Они вынесли на веранду из ресторана столик и пару стульев. Гостиница располагалась на набережной, и вечерний вид умиротворял: неспешное течение небольшой реки, русло которой обрамлялось вдали нежно-зеленоватым весенним лесом. Костер разожгли в бетонной декоративной вазе, сверху положили решетку, найденную на кухне, и получилось сооружение нечто вроде плиты, на котором можно было приготовить нехитрую еду.
Семеныч расслабленно развалился на стуле, вытянув ноги. Он задумчиво смотрел через железную ажурную ограду на реку.
– Мимо течет вода… Быстро, но не туда, – проговорил он еле слышно.
– Очень даже туда, – возразила Она.
– Да это песня, – пояснил он.
– Я не слышала такую.
– Странно, – сказал он с небольшим удивлением.
– Твоя?
– Моя.
– Ты не давал ее мне, – Она припомнила слова его песен.
– Так я ее еще не написал, – улыбнулся Семеныч.
– Все равно вода течет теперь туда. Как и время, и пространство, – твердо проговорила Она.
Семеныч с любопытством взглянул на Нее.
– Вот и дождались мы покоя, – продолжила Она. – Нет больше никакой гонки. Нет раздражения. Ничего нет. Теперь я вполне могу существовать, как Будда. В миру. Я больше никому ничего не должна: деньги зарабатывать, карьеру строить, дом облагораживать, себя развивать, вещи покупать, быть в курсе новостей. Можно просто жить. Начать жить. Смысл упростился, понимаешь?
– Я бы сказал, он не упростился. Его больше вообще нет, – Семеныч потянул руки вверх. – Будда будет сегодня мыться?
– Воды нагреем на костре?
– Где-то в хозяйственном блоке я видел ведро. Сейчас принесу, – Семеныч поднялся из-за стола.
– Я с тобой! – с готовностью вскочила Она на ноги и повисла на нем, целуя щеки, нос, глаза.
– Куда я теперь без тебя, – усмехнулся Семеныч, бесполезно пытаясь стряхнуть Ее с себя.
…Стемнело, и они поднялись в номер. Валялись на постели, размышляя о том, что же все-таки могло произойти с городом, с людьми, с животными, с птицами. Потихоньку стали планировать будущее.
– Газовые баллоны можно найти. Подсоединить к плите, хотя бы.
– Ты точно не хочешь прокатиться до соседнего города?
– Нет. Мне пока и тут хорошо, – Она повернулась к Семенычу. Ее лицо было совсем рядом. Она смотрела на него и гладила пальцами его веки, проводила по жестким бровям.
– Не боишься, что станет скучно? – спросил он.
– Как-то нет. Больше страшно мне от того…
– От чего?
– Врача нет. Вдруг зубы заболят…
Семеныч расхохотался. Она показала ему язык и, встав с постели, прошла в ванную.