Беглый
Шрифт:
Старик кивнул, его лицо было мрачным.
— Так и есть, Курила. Похоже, у этого Тулишена там целый хутор. Одних продает, других ему привозят. И охрана, видать, не такая уж сильная, больше на собаках да на страхе держатся.
Я задумчиво потер подбородок. Вероятно, похищенных нанайских женщин уже переправили через Амур и держат где-то в подобных фанзах, под надзором людей Тулишена.
— Хорошо, — наконец сказал я, обращаясь к нанайцам. — Я подумаю над вашим предложением. Оставайтесь пока у нас, отдохните. Утром дадим ответ.
Я постепенно приходил к осознанию, что
Были у меня и другие соображения. Если мы совместно с охотниками из стойбища Анги устроим замес на «той стороне», ему придется волей-неволей стать нашими союзником. А значит, его стойбище на Амуре будет противостоять им, прикрывая наш лагерь с юга. А это очень важно: внезапную атаку мы можем и не пережить. Охраны на хуторе Тулишена явно немного. Два десятка бандитов, про которых говорит Орокан — это, по-видимому, «крыша», разбойники-хунхузы, которых тот привлекает по мере надобности. А самому ему содержать такую ораву явно ни к чему — купцы любят считать деньги и не пойдут на подобного рода расходы.
И постепенно в голове моей начал вырисовываться план.
Утром вместо работ я собрал людей и огласил им свое решение.
— Значит так, братцы, — спокойным, но не терпящим возражения голосом произнес я. — Гольдам мы подсобим. Соберем столько нанайцев, сколько сможем, возьмем их с собой. Тех, у кого кровь горячая и кому не сидится ровно, пока их женщины в плену у мансов. Остальные пусть сидят и боятся дальше.
Артельщики приняли мое решение спокойнее, чем я предполагал. Видимо, они еще вечером поняли, к чему я склоняюсь.
— Выступаем завтра. Сейчас проверьте оружие, соберите провиант. Захар, — обратился я к старику, когда остальные уже расходились. — Дело серьезное, сам понимаешь! Аякан — единственная, кто знает точное место, где манзы держат остальных женщин. Без нее мы как слепые котята в чужом лесу. Надо, чтобы она пошла с нами, показала дорогу!
Захар тяжело вздохнул, посмотрел на жену и мрачно кивнул.
— Знаю, Курила. Знаю. Пусть идет… — он на миг замолчал, его лицо потемнело, — если сама согласится. Я ее неволить не стану!
— Зови, чего тянуть! — распорядился я.
Вскоре Аякан уже выслушивала наш план.
— Ну что, поможешь своим? — спросил я.
Она подняла на меня свои темные, раскосые глаза. В них не было страха, только глубокая печаль и неожиданная твердость.
— Я пойти, — сказала она на своем ломаном русском, и голос ее не дрогнул. — Я знаю. Я покажу. Там… плохо. Очень плохо.
Глава 21
По словам Аякан, селение бандитов находилось невдалеке от берегов Амура, верстах в сорока ниже нас по течению, на каком-то безымянном притоке. Разумеется, добираться
— Орокан, — обратился я к нанайцам, — вы сможете достать лодки?
— Оморочка многа-многа быть! — с готовностью подтвердил он.
— Надо, чтобы хватило мест и весел на всех. Сколько парней ты приведешь?
Тот, перебросившись с сотоварищами парой гортанных фраз, показал два раза по десять пальцев.
— Вот, и нас десяток. Так, Ефим?
Семеро беглых, которых я приютил и дал работу, молчали, но в их глазах читалась готовность отработать свой хлеб и наше неожиданное доверие. Ефим лишь коротко кивнул. Впрочем, сам он еще не оклемался от раны, а потому останется на прииске вместе с Захаром, Изей да стариком Савельичем.
— Пригоните лодки к истоку Амбани Бира и ждите нас там. Мы придем и отправимся вниз по Амуру. Возьмите еду, оружие, все как положено! Все, иди, собирай людей!
Была мысль еще направить людей в селение, откуда Аякан, уж, думаю, охочие там нашлись бы, но это время туда-сюда. А его тратить не хотелось, копать надо.
Нанайцы ушли, окрыленные надеждой, а мы начали готовиться к экспедиции. Оружия у нас было не то чтобы арсенал, но и не мало. Пять револьверов системы «Левоше», смазанных и заряженных, и еще мой кольт, десяток ружей и пара казенных, еще кремневых ружей, которые путешествовали с нами с Карийской каторги, да штуцер под большую дичь. Главное — внезапность, точный расчет и немного удачи. Без нее в таких делах никуда.
К утру следующего дня все было готово. Еще затемно мы отправились в условленное место встречи. Здесь нас уже ожидала небольшая флотилия. Трое нанайцев, как и обещали, привели с собой еще семнадцать парней, таких же молодых, решительных и злых. Как я и предполагал, молодежь, чьих сестер, невест или молодых жен утащили манзы, не собиралась мириться с кабалой. Они пригнали восемь больших лодок-оморочек, выдолбленных из цельных стволов, — достаточно вместительных, чтобы перевезти наш небольшой, но разношерстный отряд через широкий Амур. Но сначала надо было добраться до места.
Мы шли на веслах до самой ночи, держась русского берега. Когда наша эскадра почти добралась до нужного места, впереди вдруг возник корпус большого судна. Подплыв ближе, мы поняли, что это казенная баржа, очевидно, севшая в этом месте на мель.
— Гляди-ка, ребята, какая тут штукенция стоит! Тяжело чем-то загружена! — произнес Софрон, упираясь веслом в корпус баржи. — У-у-ух, здорова!
Баржа отозвалась на удар весла гулким деревянным стуком.
Вдруг на борту ее блеснул луч света.
— Эй, кто тут есть? — раздался на ней грубый голос. — А вот я вас из штуцера!
— Ну-ну, не замай! — прокричал Тит. — Мы люди мирные!
— Что там за черт на ночь глядя колобродит! Эй!
На барже выросла фигура закутанного в шинель солдата. В руке он держал горящую лучину. Сильно склонившись с борта, служивый внимательно вглядывался в темноту. Пламя высветило его седые бакенбарды и усы.
— Что ты, дядя, черта кличешь? Говорю же, народ мы честный, православный. Плывем вот по своей надобности да твою посудину встретили. Ты чего тут сидишь кукуешь?