Бегство от любви
Шрифт:
«Нет, только не Майкла!» — Милли так и вжалась в спинку кресла, казавшегося ей верхом неудобства. Ведь ее тело привыкло к роскошному сиденью «Феррари».
Но Милли решила поддержать легенду о своей бедности, чтобы не смущать новую знакомую. Тем более что Барбара уже обещала.
— Я всех знаю, помогу вам подыскать работу. Чем вы занимались до этого, если не секрет?
На секунду Милли замешкалась, потом все же ответила:
— Я художница.
— Замечательно! — оживилась Барбара. — Нашей библиотеке как раз требуется художник. Знаете,
Милли вдруг почувствовала, как растрогана: эта незнакомая женщина готова была помогать и заботиться о ней почти как Анабель. Ох, Анабель…
«Смогу ли я когда-нибудь показаться ей на глаза? — подумала Милли с тоской. — Хорошо, если Майкл не расколется и все останется как было. Они поженятся и… О нет!»
Чтобы отогнать непрошеные мысли, Милли быстро проговорила:
— Пожалуй, я приму ваше предложение, Барбара. Если это, конечно, не очень вас стеснит.
— Нисколько! — обрадовалась та. — Я ведь сама предложила вам это.
— Да, но…
— Никаких но! Я буду счастлива снова слышать в своем доме молодой голос.
— В самом деле? Ваши дети совсем не бывают дома?
— Дэвид приезжает только в каникулы, а Джун… — Барбара замешкалась. — Джун много работает.
Милли наклонилась поближе:
— А чем она занимается, если не секрет? Это не праздное любопытство! Видите ли, Барбара, мне важно понять, чем вообще можно заниматься в жизни? Я так и не могу найти для себя ничего подходящего.
— Но вы же художница!
Милли смутилась:
— Ну… Я еще только начинаю. Но, надеюсь, вашей библиотеке я смогу быть полезна.
— Даже не знаю, что собой представляют художники, — призналась Барбара. — У меня до сих пор не было ни одного знакомого художника. Наверное, они есть в нашем городе, но к нам в библиотеку они не захаживают. И между прочим, напрасно! В нашем фонде есть великолепные альбомы по искусству.
Милли загорелась:
— Дадите посмотреть?
— Если вы у меня поселитесь, — лукаво отозвалась Барбара. — Это не ради вас, Милли, это больше мне необходимо, честное слово! Я совершенно не переношу одиночества.
Улыбнувшись, девушка кивнула:
— Уговорили. Только при одном условии!
— Условии? — удивилась Барбара. — Что за условие?
— Не просите меня написать ваш портрет! — выпалила Милли.
Ее новая знакомая состроила испуганную гримасу:
— Господи, да зачем мне портрет?! Что за радость любоваться на старую образину?
С облегчением откинувшись, Милли выдохнула:
— А то все, как узнают, что я художница, сразу просят, чтобы я написала портрет. Терпеть этого не могу! Поэтому сразу предупреждаю, чтобы никаких обид не было.
«Я просто не сумею его написать!» Все, что до сих пор она пыталась рисовать, сводилось к маленьким акварельным
— Вот это мне по душе, — призналась Барбара. — Я люблю, когда все начистоту.
Внезапно она помрачнела, припомнив что-то. Но Милли не стала расспрашивать, в чем дело. Она решила, что они знакомы слишком недолго, чтобы лезть в душу. Если они подружатся, Барбара сама расскажет. Было не похоже, чтобы она страдала излишней скрытностью.
Спустя минуту к Барбаре вернулось хорошее расположение духа. Поерзав в кресле, она принялась живописать Милли прелести жизни в их Сочтауне. «Если верить ей, так лучше места в мире не найдешь!» — насмешливо подумала Милли. И слегка позавидовала человеку, который был настолько привязан к родному городу. Ее саму до сих пор тянуло домой, только потому, что там была Анабель.
«Анабель, — откликнулось в груди болью. — Неужели мы никогда не увидимся с тобой? Неужели ты не простишь меня? Или ты все же не узнаешь? Но что это изменит для нас троих? Если я вернусь домой и появится Майкл, разве я смогу воспринять его как родственника, как брата? Никогда. Никогда! Значит, мне просто нельзя возвращаться. Как же мне жить без Анабель?!»
— Милая, да вы плачете! — раздался голос Барбары, о которой она и забыла.
Широкая теплая ладонь накрыла ее руку и чуть сжала.
— Все пройдет, — услышала Милли. — Вот увидишь, моя девочка. Сейчас тебе кажется, что болеть будет вечно. И все же поверь мне, что совсем скоро ты проснешься счастливой. И солнце снова будет дарить радость. И ты услышишь, что птицы, оказывается, поют. И ты все еще способна наслаждаться жизнью.
— Вы через это прошли, да? — прошептала Милли, забыв, что не собиралась задавать вопросы.
Грустная улыбка тронула увядшие губы. Барбара чуть наклонила голову:
— Может быть. Впрочем, почти каждый человек испытывал такое. В той или иной степени.
— Неужели каждый? — не поверила Милли.
— А ты думала, только тебе так повезло?
— Я думала… Не знаю, что я думала! Наверное, мне казалось, что у других это протекает как-то… спокойнее, что ли! У меня вечно все бурлит и кипит.
Барбара отозвалась задумчиво:
— Может, и спокойнее. Это ведь зависит от темперамента. Но. поверь, если человек не бьет посуду и не орет во все горло, это вовсе не значит, что он чувствует менее глубоко.
«Что сейчас творится в душе у Анабель? — со страхом попыталась представить Милли. — Она как раз из тех, кто не бьет посуду. Господи, только бы она не догадалась ни о чем! Не нужно ей этого знать. Если для Майкла это был всего лишь приятный эпизод, это не изменит их отношений с сестрой. На ней он собирается жениться, а со мной всего лишь переспал. Есть разница».
— Вы тоже никогда не бьете посуду? — Она взглянула на Барбару повнимательнее.
— Я не так много зарабатываю, чтобы позволить себе подобную роскошь, — улыбнулась та.