Бегство от любви
Шрифт:
— Помочь? — у Лесли перехватило дыхание.
— Да. Может быть она навела вас на мысль о какой-либо из возможных причин? Может быть она говорила что-нибудь об этом Каспере?
— Нет. Но вчера она виделась с ним. Вам это известно?
— Да, да, конечно, — закивал головой сэр Лайонель. — Вы думаете, Каспер сказал ей что-то, из-за чего она решила наложить на себя руки?
— Трудно сказать, — возразил Филип. — Я разговаривал с ней вчера вечером, прежде, чем она легла спать, и она была в нормальном настроении.
Лесли взглянула на него, будучи не в силах скрыть своего изумления, но он абсолютно спокойно выдержал этот взгляд, и она
— Я бы многое отдал, чтобы узнать, что такое Каспер сказал ей, когда она встретила его на Хернлее. — Снова заговорил сэр Лайонель. — Я понимаю, что ничто уже не вернет мне дочь, — с горечью в голосе добавил он, — но по крайней мере после этого я мог бы обрести наконец душевное спокойствие.
— Вы бы хотели поговорить с Каспером? — спросил Филип.
— Боже ты мой, нет, конечно! Все равно я никогда не поверю ни единому сказанному им слову. — Он тяжело вздохнул. — Вы не поможете мне с необходимыми приготовлениями здесь, чтобы можно было организовать перевозку тела Деборы в Англию? Я бы хотел, чтобы ее похоронили рядом с ее матерью.
— Я сделаю все что в моих силах, — сказал Филип и тут же обратился к Лесли. — Ну вот, наверное и все, доктор Форрест. Вы можете идти.
Он открыл ей дверь, и когда Лесли проходила мимо, он вдруг сказал, обращаясь к сэру Лайонелю.
— Прошу прощения, сэр. Я покину вас всего на пару минут. Мне нужно переговорить с доктором Форрест насчет одного из наших пациентов.
В коридоре он схватил Лесли за руку.
— Мне очень жаль, что ты оказалась причастной ко всей этой истории. Медсестра не имела права поднимать тебя среди ночи.
— А она меня не звала. Я сама зашла в палату к Деборе.
— Это ночью-то? — резко переспросил Филип. — Чего ради?
— Я никак не могла уснуть. Я встала и подошла к окну. Из окон моей квартиры были видны окна палаты твоей жены, и я заметила, что у нее горит свет. Я спустилась посмотреть, не случилось ли чего и я… я нашла ее без сознания. — Немного помолчав, она спросила у него: — А когда ты сам в последний раз виделся с ней?
— Перед тем, как лечь спать. Ты же сама слышала, как я рассказывал об этом сэру Лайонелю. Дебора и я… в общем, мы немножко поругались, — резко отрезал он. — Но я не вижу никакого смысла говорить об этом сейчас. — Лесли ничего не ответила на это, и услышала, как он испустил протяжный вздох. Но я никак не мог забыть, тех ее слов. Я пытался заснуть, но не мог. Тогда я поднялся, оделся и пошел немного пройтись.
— Долго же ты прохаживался, наверное несколько часов подряд.
— А что, было бы лучше лежать в постели и считать секунды, когда сна ни в одном глазу? — Он потер лоб рукой. — Нужно будет попросить снотворного у Акселя.
— Но он же только недавно уже давал его тебе.
— Разве? — нахмурился Филип. — Тогда я наверное положил их куда-то, и теперь сам не могу найти.
Лесли чувствовала сухость во рту, и теперь она провела языком по губам, прежде, чем снова заговорить.
— Разве… как же так можно.
— Они, должно быть, где-нибудь у меня в комнате, —
— Тогда будет лучше найти их как можно скорее.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— К чему все это?
Лесли натужно сглотнула, зная, что сказанного не воротишь.
— Нет, ничего, — натянуто проговорила она вслух. — Наверное я просто… думала о твоей жене.
— Ты не должна винить себя в ее смерти. Может быть Каспер вчера рассказал ей правду. Если все на самом деле было так, то, следовательно, это и есть самое логичное объяснение ее действиям.
В глазах у Лесли стояли слезы, которые тут же покатились по щекам, и Лесли уже ничего не могла поделать с собой.
— Не надо, — сбивчиво бормотал он. — Лесли, не плачь. Не надо плакать. Теперь у нас с тобой все будет хорошо.
Но от этих утешений слезы покатились еще быстрее, и тогда, вытащив из кармана носовой платок, он осторожно вытер ей глаза и лицо. — Ты просто переутомилась, дорогая. Иди к себе, и ложись спать.
Где-то позади них послышалось какое-то движение, и боясь, что это сэр Лайонель решил выйти вслед за Филиппом, она легонько оттолкнула его от себя.
— Иди, возвращайся к нему, — быстро сказала она. — А за меня не беспокойся.
Он обеспокоенно посмотрел на нее, а потом, снова услышав чьи-то шаги, быстро развернулся и ушел обратно к себе в кабинет.
Оставшись одна в коридоре, Лесли прислонилась спиной к стене, собираясь с силами, чтобы сделать первый шаг, уйти отсюда. Ее усталость была вызвана не только и не столько тем, что за всю прошедшую ночь и последовавший за ней день она не сомкнула глаз, а скорее тем страхом, что теперь жил у нее в душе. Она чувствовала, как ее снова начинает пробирать дрожь, и тогда, сделав над собой усилие, она оттолкнулась от стены и медленно пошла по коридору, направляясь к лифту. Что-то хрустнуло у нее под каблуком, и тогда она остановилась, и взглянула себе под ноги. На полу валялась маленькая белая коробочка, и Лесли нагнулась, чтобы поднять ее. Прочитав имя на крышке, она почувствовала, как у нее внутри все начинает холодеть, а ладони становятся влажными. Это был коробок из-под снотворного Филипа; из-под тех самых таблеток, которые Аксель дал ему. Дрожащими пальцами она подняла крышку, зная уже почти наверняка, какое зрелище ее ожидает. Так оно и есть. Коробок оказался пустым. Неловким движением, действуя как будто автоматически, Лесли сунула злосчастную коробку в карман и поспешила побыстрее вернуться в комнату, где, тут же заперев дверь на ключ, она прислонилась к ней спиной, как будто тем самым желая отгородиться от не дававших ей покоя мыслей. Но убежать от самой себя оказалось невозможно, и тогда она снова вытащила из кармана коробок и в ужасе глядела на него, догадываясь, что он, должно быть, выпал у Филипа из кармана, когда тот вынимал платок, чтобы вытереть ей слезы.
Выпал у Филипа из кармана! Эти слова эхом отдавались у нее в мозгу, не давая забыть, с какой уверенностью он говорил о том, что никак не может найти эти свои таблетки. А они, оказывается, все это время были у него в кармане. Этот коробок был при нем и тогда, как вчера вечером он приходил к Деборе.
Нетвердо ступая, Лесли подошла к креслу и безвольно опустилась в него, все еще не желая верить тому, что подсказывала ей логика и здравый смысл, но в то же время зная наверняка, что без какого бы то ни было веского доказательства его невиновности избавиться от терзавших ее душу сомнений ей все равно не удастся.