Бегство от любви
Шрифт:
— Но ей тоже нет оправдания! Она погубит, в одночасье перечеркнет все, ради всего ты работал всю жизнь — твою карьеру!
— Но это будет совсем не так просто, как тебе это представляется, хмуро сказал он. — Я буду противостоять ей во всем. Ты тут абсолютно не при чем, и я не допущу того, чтобы она запятнала твое доброе имя.
— Я вовсе не о себе беспокоюсь! Меня беспокоишь ты! Возможно, если тебе удалось бы убедить ее, что ты меня не любишь — если бы ты, к примеру, попросил бы ее вновь вернуться к тебе…
— Я не желаю, чтобы она возвращалась, — перебил ее он.
— Но это единственный шанс осуществить твою мечту —
— Плевать мне на этого Лайонеля, — снова перебил ее Филип. — Для меня ты важнее любой карьеры.
— Но ты не можешь…
— Не говори ничего больше. Возможно, из этого положения есть еще какой-нибудь выход… Пока что я не уверен в этом. — Тут он замолчал, увидев, как из-за угла коридора появился Аксель, тут же направившийся в их сторону, держа в руке небольшой белый коробок.
— А я как раз повсюду разыскиваю вас, мистер Редвуд. Я принес вам таблетки снотворного, о которых вы спрашивали. Насколько я могу судить, вы за ними спускались вчера вечером в аптеку.
— За ними, — ответил Филип, засовывая коробочку с таблетками в карман, — но вы же позакрывали все на ключ.
— Вы же сами отдали это распоряжение: все лекарства должны строго учитываться и храниться в шкафах, запирающихся на ключ.
— Только не подумайте, что я жалуюсь! — Филип заставил себя улыбнуться, хотя Лесли заметила, что глаза у него все это время оставались холодными.
— Раз уж я разыскал вас, мистер Редвуд, — продолжал Аксель, — то не смогли бы вы уделить мне еще немного времени? Я бы хотел, чтобы вы посмотрели одного из моих пациентов из третьей палаты.
— Не стану вас более отвлекать, — пробормотала Лесли, обращаясь к Филиппу и тут же заспешила прочь.
Весь конец недели Лесли продолжала неустанно раздумывать над тем, какой болезненной была реакция Филипа на угрозы Деборы самой возбудить дело о разводе, и думать об этом становилось еще более невыносимо оттого, что, как было совсем нетрудно догадаться, даже оказавшись в столь незавидном положении, он в несравнимо большей степени волновался и переживал за Лесли, чем о том, что его собственная карьера и репутация могут пойти прахом. И до самого воскресенья она так и не смогла изыскать ни душевных сил, ни подходящего момента, чтобы выполнить свое давнишнее обещание и сводить наконец Бобби в кафе "Мурмелтиер", где подавали кофе и пирожные со взбитыми сливками, которые он так любил.
— Бобби, — позвала она, входя в свою квартирку. — Пойдем, прогуляемся до деревни, хочешь?
Не дождавшись ответа на свое приглашение, Лесли направилась к двери в спальню, и только тут она и заметила оставленную на столе записку, в которой Лисель сообщала, что они вместе с Бобби ушли на каток.
Лесли с облегчением вздохнула, в душе радуясь представившейся возможности остаться на эти несколько часов в одиночестве. Она безумно обожала маленького племянника, но в последнее время стала замечать за собой, что его вечная болтовня начинает все чаще ее раздражать. Не спеша подойдя к окну, она распахнула его настежь, полной грудью вдыхая сухой, морозный воздух. Глядя на пейзаж за окном, Лесли вдруг подумала о том, что скоро весна. Белый покров на ветвях деревьев уже сошел, и теперь серебристые стволы берез, лишенные своих белых одеяний, стояли у всех на виду, подобно обнаженным красавицам, терпеливо
В это время зазвонил телефон. Это была дежурная сестра, поинтересовавшаяся у Лесли, не собиралась ли миссис Редвуд отправиться куда-нибудь вместе с мужем.
— Вряд ли, — ответила Лесли. — Несколько минут назад я видела его беседовавшим с доктором Уайтом.
— Ну тогда, я понятия не имею, где еще ее искать, — в голосе сестры слышалось неподдельное беспокойство. — Мы уже обыскали всю клинику.
— Как долго ее нет в палате?
— Я точно не знаю. Мы думали, что она спит. Все открылось только когда одна из наших медсестер вошла к ней, чтобы измерить температуру, а в кровати, оказывается, все это время лежал укрытый одеялом валик…
— Что?! — вскричала Лесли. — Так что же вы сразу не сказали? Я сейчас буду.
С грохотом швырнув трубку обратно на рычаг, она выбежала из комнаты, и даже в эти минуты сильного душевного волнения думая о том, как все-таки это было в духе Деборы: это же надо было додуматься использовать эту по-детски наивную выходку с валиком под одеялом.
Когда она вышла в кабинет старшей медсестры, Филип был уже там.
— У вас есть какие-либо соображения на тот счет, где теперь искать Дебору? — спросил он.
— Я не видела ее со вторника. — И затем, немного помолчав, она тихо добавила: — Мне казалось, что будет лучше, если она будет наблюдаться у Акселя.
Филип снова обратился к старшей медсестре.
— А вы не знаете, моя жена никогда не говорила при вас, что она собирается уйти отсюда?
— Она постоянно грозила этим, но я никогда не воспринимала эти ее угрозы всерьез.
— Кто последний видел ее сегодня утром.
— Я, — призналась санитарка, все это время молча стоявшая рядом со столом старшей медсестры. — Я убиралась у миссис Редвуд в палате, и она попросила меня поставить свежие цветы, потому что она как будто ждала посетителя.
— Точно, — вступила в разговор старшая медсестра. — Она ждала герр Каспера. Он как будто направлялся на Хернлей, и был должен заглянуть сюда по пути.
— Хернлей! — взволнованно воскликнула санитарка. — Ну конечно же. Ее посетитель так и не пришел, и тогда миссис Редвуд попросила меня выяснить, работает ли подъемник.
— Так вот оно что! — всплеснул руками Филип. — Она отправилась туда вслед за ним!
— Не может быть, чтобы она настолько обезумела! — не выдержала Лесли.
— Плохо же ты знаешь Дебору!
Он стремительно вышел из кабинета и быстро зашагал по длинному коридору, направляясь в палату, где до недавнего времени находилась его жена. Не обращая внимания на все еще лежавший в кровати под одеялом валик, он распахнул дверцы платяного шкафа.
— Когда ее привезли сюда, она была одета в лыжный костюм. Его здесь нет.
Медсестра торопливо порылась в оставшихся вещах.
— И ботинок ее тоже нет.
— Значит, она направилась на Хернлей, — Филип вмиг оказался у двери. — Я иду за ней. Если она попробует встать на лыжи, это будет означать для нее верную смерть.