Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
В тот вечер, сразу после обеда, дежурный полицейский офицер отворил дверь камеры Фрэнка и велел ему собираться.
...Вскоре Фрэнк стоял на тротуаре Керни-стрит посреди обтекающей его толпы. Было холодно. Перед зданиями лежали длинные тени. Мимо проносились сигналящие машины и автобусы; кричали рикши. Фрэнк постоял, затем вместе с толпой пешеходов машинально пересек улицу.
Он размышлял над случившимся и ничего не понимал.
«Внезапно арестовывают и так же внезапно отпускают...» Ему ничего не объяснили, просто отдали узелок с одеждой, бумажник, часы, очки, и старый пьянчуга-охранник вывел его за ворота.
«Почему меня выпустили? — думал
Он брел мимо ярких витрин магазинов, распахнутых дверей баров, перешагивал через обрывки бумаги и прочий мусор, гонимый ветром.
«Словно заново родился,— размышлял Фрэнк.— Почему? Как? Черт побери, так оно и есть — подарили вторую жизнь! И что я должен теперь делать? Молиться? Кому? Хотел бы я знать., и понимать».
Но он чувствовал, что никогда не поймет.
«Просто радуйся,— сказал он себе,— Думай, двигайся — живи. Назад, к Эду,— мелькнуло в голове.— Вернуться в подвал, в мастерскую. Делать украшения. Трудиться не покладая рук. И не надо ничего понимать».
Он стремительно шагал по улицам ночного города. Назад в привычный, понятный мир.
Войдя в подвал, он застал своего компаньона за ужином: два сэндвича, термос с чаем, бананы и несколько домашних пирожков. Маккарти жевал и глотал с ритмичностью автомата.
Возле него стоял включенный электрокамин. Фрэнк сел рядом и протянул к обогревателю озябшие руки.
— Значит, вернулся. Молодец.— Оторвавшись от еды, Маккарти хлопнул Фрэнка по спине. Больше он ничего не сказал. Тишина нарушалась лишь гудением электрокамина да чавканьем Маккарти.
Сбросив пальто на спинку кресла, Фрэнк набрал пригоршню недоделанных серебряных звеньев и высыпал рядом со шлифовальным станком. Надел на ось круг, обтянутый сукном, включил мотор, надвинул на глаза щиток и принялся шлифовать звенья. Одно за другим.
Глава 15
В эту минуту капитан Рудольф Вегенер, путешествующий под именем Конрада Гольца, оптового торговца лекарствами, глядел в иллюминатор ракетоплана. Впереди показалась Европа. «Как быстро,— подумал он,— Минут через восемь приземлимся в Темпельхофе. Интересно, достиг ли я цели? Теперь все зависит от генерала Тедеки. От того, как он поведет себя на Родных островах. Во всяком случае мы сделали все, что могли. Но повода для оптимизма пока нет. Вдруг японцы не сумеют повлиять на германскую внешнюю политику? Правительство Геббельса, скорее всего, удержится у власти. Окрепнув, оно вспомнит об “Одуванчике”, и тогда половина планеты превратится в безжизненную пустыню. Рано или поздно нацисты уничтожат всех нас. Они могут: у них есть водородная бомба. И они добьются своего, ибо их мышление устремлено к Gotter-dammerung [70] .
70
Гибель Богов (нем.).Название 4-й части «Кольца нибелунга». монументальной оперы Р. Вагнера, воспевающей величие германского духа. Намек на роковую гибель главных героев оперы в финале.
Что оставит после себя Третье Мировое Безумие? Наступит ли конец вообще всякой жизни? Мертвая планета — чудовищный итог нашей эволюции?..»
Он не мог, не хотел в это верить.
«Невозможно, чтобы наш мир был единственным, должны существовать другие миры, в другой галактике или ином измерении, невидимые для нас, неведомые, непостижимые. Даже если на Земле жизнь прекратится, где-то останется другая
— Meine Damen und Herren. Achtung, bitte! [71] — прокаркал громкоговоритель.
«Скоро приземлимся,— подумал капитан Вегенер.— Меня наверняка поджидают. Вопрос только в том, чья группировка готовит встречу — Геббельса или Гейдриха? Допустим, Гейдрих жив. Хотя, пока я летел, его вполне могли устранить. В смутное время в тоталитарном обществе такое случается быстро...»
Несколькими минутами позже он двигался к выходу в толпе пассажиров. Но на этот раз среди них не было молодого нацистского художника. «Некому изводить меня идиотскими суждениями»,— устало подумал Вегенер.
71
Дамы и господа. Прошу внимания (нем.).
У трапа, чуть в стороне, стояла группа людей в черной форме. «За мной?» Вегенер медленно спустился по трапу. Далеко впереди кричали и махали руками встречающие.
Один из чернорубашечников, плосколицый белобрысый парень с опознавательными знаками Ваффен-СС, шагнул к Вегенеру, щелкнул каблуками и отдал честь.
— Ich bitte mich zu entschuldigen. Sind Sie nicht Kapitan Rudolf Wegener, von der Abwehr? [72]
— Извините,— ответил Вегенер,— Вы ошиблись. Я — Конрад Гольц, представитель «А. Г. Хемикален».— Он двинулся дальше.
72
Прошу прощения, вы не капитан Рудольф Вегенер из абвера? (нем.)
Навстречу ему шагнули еще двое эсэсовцев. Все трое обступили Вегенера, так что, двигаясь в выбранном направлении, он оказался под охраной. У двоих эсэсовцев под плащами были автоматы.
— Вы — Вегенер,— сказал первый, когда они вошли в здание аэровокзала.
Он промолчал.
— Вас ждет машина,— продолжал эсэсовец.— Нам приказано встретить вас и немедленно препроводить к рейхсфюреру СС Гейдриху в штаб-квартиру дивизии «Лейбштандарт». Кроме того, мы должны охранять вас...
«Чтобы меня не перехватили молодчики из Партай,— добавил про себя Вегенер.— Значит, Гейдрих жив и не смещен. Сейчас он пытается укрепить свое положение в правительстве Геббельса. Вполне возможно, что в конце концов нынешний кабинет падет,— размышлял он, усаживаясь в черный штабной “даймлер”.— Однажды ночные улицы заполнят патрули Ваффен-СС. Из полицейских участков ринутся толпы чернорубашечников. Будут захвачены радиостанции, телеграфы, отключена электроэнергия, закрыт Темпельхоф. Громыхание сапог по берлинской брусчатке... Но, в сущности, что это изменит?
Даже если доктор Геббельс будет свергнут, они все равно останутся: чернорубашечники, Партай, планы войны не с Востоком, так с чем-нибудь еще. Например, с Марсом или Венерой. Неудивительно, что Тагоми не выдержал,— подумал он.— Жестокая дилемма нашего существования. Как бы ты ни поступил, в итоге это окажется злом. Тогда зачем сопротивляться? Зачем выбирать, когда все альтернативы — ложны?..
И все-таки мы будем бороться. День за днем. Сейчас — против операции “Одуванчик”, потом — против полиции. Нельзя уничтожить все зло сразу. Это долгий процесс. Мы можем лишь делать выбор на каждом шаге. И надеяться. Возможно, в каком-нибудь другом мире все по-другому. И жизнь состоит из ясных альтернатив. Черно-белый мир без оттенков и переходов.