Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
«Похоже, он нервничает,— заметила Джулиана,— Куда подевались его вежливость и добродушие? И Кэролайн больше не улыбается — губы плотно сжаты, в глазах беспокойство».
— В книге вы говорите, что есть какой-то выход. Так?
— Выход?..— насмешливым эхом отозвался он.
— Вы для меня много сделали. Я поняла, что нет смысла бояться, нет смысла жалеть, ненавидеть или избегать. Убегать и преследовать.
Он внимательно разглядывал ее, покручивая бокал.
— В этом мире многие игры стоят свеч,— вымолвил он.
— Я понимаю
Абендсен лишь слегка изменился в лице.
— Гестапо не существует с сорок седьмого.
— Ну, значит, в СД, или где-то там еще.
— Вы не могли бы объяснить подробнее? — резко спросила Кэролайн.
— Хочу и могу,— ответила Джулиана.— Я приехала в Денвер с одним из них. Они твердо решили вас уничтожить. Вам бы спрятаться куда-нибудь, где вас не смогут найти, а не жить у всех на виду, впуская в дом кого попало. Меня, например. Когда сюда пришлют следующего убийцу, может не найтись человека, чтобы остановить его.
— Вы сказали — следующего,— произнес Абендсен после паузы.— А что с тем, который был с вами? Почему он не здесь?
— Я перерезала ему горло,— кратко ответила она.
— Это что-то,— пробормотал Абендсен.— Услышать такое от женщины, которую видишь впервые в жизни...
— Вы мне не верите?
— Ну что вы...— Он как-то по-доброму, виновато улыбнулся. Видимо, ему и в голову не пришло усомниться в ее словах.— Спасибо.
— Пожалуйста, спрячьтесь от них,— попросила Джулиана.
Он отрицательно покачал головой.
— Видите ли, мы пытались. Вы же читали на обложке: оружие, проволока под током и все такое... Я так написал, чтобы создать видимость, будто и сейчас живу в крепости.— В его голосе слышалась усталость.
— Ты хоть бы оружие носил,— укорила его жена.— Я знаю, когда-нибудь ты впустишь в дом незнакомца, и он пристрелит тебя. Какой-нибудь нацистский профессионал.
— Если захотят, они все равно до меня доберутся,— отмахнулся Абендсен.— Несмотря на Высокий Замок, колючую проволоку и прочее.
«Так ты фаталист,— подумала Джулиана.— Сам готов подписать себе смертный приговор. Впрочем, это ясно из твоей книги».
— «Саранчу» написал Оракул, верно? — спросила она.
— Хотите знать правду?
— Хочу и имею на это право. Разве не так?
— Оракул крепко спал, пока я писал книгу. Спал в углу кабинета.— Его глаза были серьезны, лицо, казалось, вытянулось еще больше.
— Скажи ей правду,— потребовала Кэролайн,— Она заслужила. Я скажу вам, миссис Фринк,— обратилась она к Джулиане,— Гот задавал вопросы. Тысячи вопросов. И искал ответы в гексаграммах. Тема. Исторический период. Сюжет. Персонажи. На это ушли годы. Гот даже спросил, ждет ли его книгу успех. Оракул ответил, что успех будет огромен, впервые за всю литературную карьеру мужа. Так что вы правы. Должно быть, вы сами часто общаетесь
— Раньше мне и в голову не приходило, что Оракул может сочинить книгу.— Джулиана пожала плечами.— А вы когда-нибудь спрашивали его, почему он сочинил именно «Саранчу», а не какую-нибудь другую? И почему в ней Германия и Япония проиграли войну? Есть ли тут скрытый смысл, как обычно в его ответах?
Абендсен и Кэролайн молчали. Наконец Абендсен ответил:
— Мы с ним никогда не заводили разговора о дележе гонораров. Если я спрошу, почему он написал «Саранчу», мне, стало быть, придется взять его в долю. Вопрос предполагает, что я всего-навсего печатал на машинке, а это далеко не так.
— Я спрошу его,— сказала Кэролайн,— если ты не хочешь.
— Это не твой вопрос,— ответил Абендсен,— Пусть она спросит,— Он повернулся к Джулиане,— У вас необычный разум. Вы знаете об этом?
— Где ваш Оракул? — спросила Джулиана.— Мой остался в машине у мотеля. Если не дадите ваш, я все равно спрошу у своего.
Абендсен повернулся и пошел к затворенной двери. Остальные потянулись за ним. Писатель исчез за дверью и вскоре вернулся с двумя черными томами.
Джулиана уселась в углу за кофейный столик. Гости окружили ее.
— Мне нужны бумага и карандаш.
Мигом нашлось и то и другое.
— Можете произнести вопрос вслух,—сказал Абендсен.— У нас ни от кого нет секретов.
— Оракул, зачем ты написал книгу «Из дыма вышла саранча»? Что мы должны узнать из нее?
— У вас ошеломляющая манера задавать вопросы,— отметил Абендсен, но сел рядом, чтобы следить за гаданием.— Я не пользуюсь черенками тысячелистника, вечно их теряю,— пояснил он, вручая ей три медные китайские монеты с дырочками.
Джулиана бросала монеты. Она была спокойна и уверена в себе. Абендсен рисовал черты. Когда монеты упали в шестой раз, он поглядел на нее и сказал:
— «Разрешение» внизу. «Проникновенность» наверху. Равновесная ситуация.
— Вы помните, что это за гексаграмма? — спросила Джулиана.— Не заглядывая в Оракул?
— Да,— кивнул Абендсен.
— Я тоже знаю. Это Чжун-фу — «Внутренняя правда». И я помню, что она означает.
Абендсен поднял голову и долго молча смотрел на нее. На его лице застыло суровое выражение.
— Она означает, что моя книга — правдива?
— Да,— ответила она.
— Германия и Япония проиграли?! — гневно воскликнул он.
— Да.
Абендсен захлопнул оба тома и поднялся.
— Даже вы боитесь в это поверить,— сказала Джулиана.
Он задумался, глаза опустели. «Ушел в себя,— поняла Джулиана,— Пытается осознать случившееся».
Взгляд Абендсена прояснился, он хмыкнул.
— Никак не могу поверить.
— Поверьте,— попросила Джулиана.— Пожалуйста...
Он отрицательно покачал головой.
— Не можете,— печально вздохнула она.— Неужели не можете?
— Хотите автограф на «Саранче»? — предложил Готорн Абендсен.