Белая королева
Шрифт:
Меня судьба до сих пор берегла от чудаков, я и не репетировал ничего на такой случай, но всё же сориентировался, жизнь чему только не научит?
— Хочешь моей любви? — произнёс я высокомерно. — Её ещё надо заслужить! Будешь слушаться и тогда произойдёт между нами то, чем я удостаиваю не каждого.
Над лексикой ещё надо поработать, да! Я прильнул губами к его шее — жрать хотелось до судорог, а он выгнулся навстречу и опять утробно застонал. Пить и хохотать одновременно неудобно — можно захлебнуться, потому я отольнул и начал допрос.
Парень отвечал быстро, с готовностью, сразу.
Усвоив информацию, я решил, что людьми заниматься больше нет смысла. Большинство из компании достаточно запугано, пропадёт давление извне, желание жертвовать собой лопнет как мыльный пузырь. Останется вот этот плачущий от тоски отморозок, но знавал я любителей в наших рядах, что будут благодарны за рекомендацию. Малыш даже и не узнает, что в дальнейшем им попользуется кто-то другой.
Жрать всё же хотелось, и я запустил клыки. Без внушения и обезболивания, надеясь напоследок напугать. Кровушка хлынула в изголодавшийся рот, я пил, стараясь не замечать трепета юного тела, но тут оно дёрнулось со всем пылом сладострастия, и я сообразил, что мерзавец получил-таки своё удовлетворение. Убить его мало, чуть в краску меня не вогнал. Наспех зализав рану, я тенью выметнулся из комнаты, нырнул в заранее присмотренное окно и махнул сразу на ограду.
Как иногда надоедало жить в ровном человеческом ритме. Оттолкнувшись, я перелетел на соседнюю крышу, пробежал краем, снова прыгнул. Если и стояли здесь системы слежения, за мной они не успевали. Я был вольным вампиром над городом, я ощущал невиданную свободу, ну и заодно проветривал себя от того, что только что случилось. Затолкав под мышку собранную в комок куртку, я мчался, едва касаясь покрытия, наслаждаясь полётом над разверзшимися внизу улицами, продирался сквозь воздух, плотный как вода, и сам не заметил, как оказался на крыше нашего особняка.
Усевшись за каминной трубой, я от души посмеялся над своими злоключениями. Во что только не вляпаешься, занимаясь политикой — вот, живой пример. Следовало стереть жертве воспоминания, а я сбежал в страхе от того, кого собрался запугать. Да ещё по крышам и куда только лень девалась? Впрочем, если я нашёл лекарство от неё, лучше ни с кем не делиться страшной тайной. Я получил полезный урок для разума и самомнения и размялся, только голод опять терзал нутро, ну да это к лучшему, я ведь обещал Саторину забег по притонам, внеплановое пиршество. Умиротворение снизошло на душу, вампирские дрязги отсюда казались мелкими. Я поцеловал ветер — лучший из всех любовников на свете и нырнул в родное окошко. Хотел сразу переодеться, но решил сначала проверить, как там мой господин и повелитель.
Саторин работал в мастерской,
— Саторин, пойдём кушать.
Он посмотрел затравленно, мрачно и высокомерно одновременно. Надо бы и мне так научиться.
— Я обычно работаю в это время.
— Иногда полезно выскакивать из привычной колеи. Пошли, ночь хороша, совершим набег на подземные улицы, порыщем в трущобах, поедим горького и сладкого, крабов покормим, а то давно им ничего не перепадало. Сделаем всё это вместе, как в старые времена.
Он упорно пытался завершить эскиз, словно меня тут не стояло и ничего не говорило. Я надеялся, что мой гений успел оттаять и соскучиться по верному Тачу, старательное равнодушие ставило в тупик. В жизни больше не свяжусь с творческой личностью, если от этой когда-нибудь избавлюсь. Голоден ведь, живот совсем подвело, я же вижу, так что же он цепляется за работу, которую пока не готов делать? Сам в ужас придёт, когда посмотрит на этот набросок трезвыми глазами, опять начнётся битьё головой о стену и вырывание из скальпа известного количества кудрей. Знаем, это мы тоже проходили, хотя в последнее время творца нашего заносило скорее вверх, чем вниз.
Я шагнул ближе, потом спохватился, что запах последнего местопребывания мог и не до конца выветрится из рубашки и натянул сверху мятую куртку. Следовало всё же переодеться, а уж потом начинать этот разговор.
— Саторин, пойдём! Нужно тебя накормить, а то я не смогу же спокойно бегать по делам, зная, что ты здесь один и несыт. Дай себе ночь отдыха, и всё наладится. Ради своего любимого Тача, если сам себе не рад!
Я подошёл уже вплотную, хотя держался настороже. Кто его знает, этого творца, вдруг кинется с кулаками. Не хотелось мне его бить. Саторин повернулся так неловко и резко, что я едва не отпрыгнул. Его ноздри затрепетали, втягивая запах. Неужели я спалился?
— Ринни, это совсем не то, что ты подумал! — воскликнул я, давя непрошенный приступ веселья. — Меня соблазняли, но я не поддался и верность тебе сохранил.
— Ты её видел? — жадно спросил он.
Я слегка завис. Вообще не понимал о чём он, но эти интонации, взгляд, невольная дрожь, два-три бессмысленных жеста — много сказали старому вампиру. Это я про себя сейчас. Чувствуя, что полезно заранее сесть, чтобы потом не свалиться в культурный обморок, я попятился к рабочему стулу.
— Кого?
— Дину! — ответил он.
Я плюхнулся на жёсткое сиденье, глядя на господина и повелителя во все глаза. Есть много бедствий, что грозят вампиру в его долгой многотрудной жизни, но самое страшное из них — не дождётесь, что возьму и выговорю, потому что слово скажешь, и с последствиями потом приходится разбираться. Впрочем, тут и объяснять ничего не требовалось, так всё стало понятно.
Глава 14
— Ринни, когда ты успел-то? — воскликнул я, но сообразив, что причитаю как старушка над издохшей кошкой, пасть захлопнул.