Белая Кость
Шрифт:
— Не думала, что исполнение супружеского долга — это традиция.
Подтрунивание Янары ещё сильнее распаляло его желание.
— Давай же, милая, садись и сама решай, как глубоко меня пускать. Или ложись на правый бок.
Она перекинула ногу через Рэна, но не села на него, а наклонилась вперёд и припала к его губам. Рэн обхватил ладонями её талию, потянул вниз, сделал движение бёдрами вверх и слился с женой.
Около полудня Миула доложила о приходе матери Болхи и двух монахов-клириков. Королева и монахиня уединились в опочивальне. В гостиной тихо потрескивали дрова и плакали окна. Клирики
Наконец Болха вышла из опочивальни, закрыла дверь и, сложив перед собой руки, спрятала ладони в рукава чёрно-белого одеяния:
— Четыре месяца. Более точно сказать не могу. К королеве каждый месяц приходили регулы. Всё, как прошлый раз. Только теперь плод крупный. О прилежании говорить рано.
Клирики произвели записи, обмакнули большие пальцы в чернила и отпечатками заверили написанное.
— Плод крупный, — повторила Болха.
— Я распишу строжайшую диету, — отозвался старший по возрасту монах.
— Вы видели мою супругу? — набросился на него Рэн.
Клирик упёрся задницей в край стола:
— Видел, ваше величество.
— В ней нет ни унции лишнего веса. Я не разбираюсь в родах, но догадываюсь, что женщине необходимы силы, чтобы произвести на свет ребёнка. А вы что предлагаете? Заморить королеву голодом? Она совсем ослабнет. Вы понимаете это или нет?
— Понимаю, — ответил клирик твёрдым тоном. — Но если ребёнок застрянет в родовых путях, кто будет виноват? Я не хочу оказаться привязанным к столбу на Рыночной площади.
Рэн обернулся к монахине:
— Ну а вы что скажете, мать Болха?
— Мы можем поговорить с глазу на глаз, ваше величество?
— Что ты себе позволяешь? — пришёл в негодование клирик. — Каждое твоё слово о состоянии королевы должно быть отражено в записях!
Рэн осёк его жестом:
— Оставьте нас!
Клирики нехотя покинули гостиную.
— Все! — произнёс Рэн.
Недовольно вздохнув, Лейза удалилась.
Мать Болха проверила, плотно ли закрыта дверь в опочивальню, и повернулась к Рэну посеревшим лицом:
— Я не сказала клирикам всей правды, ваше величество.
— О чём ты?
— Срок беременности определяется по шевелению плода и по его размеру. По слабому шевелению я сделала вывод, что плоду четыре месяца. Значит, королева понесла по возвращении из Мэритского замка.
— Так, — нахмурился Рэн, предчувствуя не очень приятное продолжение.
— Как я сказала, плод крупный. По его размеру можно предположить, что срок беременности шесть месяцев. Я не сказала это клирикам, потому что в этом случае королева понесла сразу после первых родов, что маловероятно, либо непосредственно в Мэритском замке.
Рэн ладонью обхватил горло монахини:
— Никаких либо!
Она вцепилась ему в рукав. Её глаза вылезли из глазниц, дряблая кожа на лице вздулась и налилась кровью, из раззявленного рта вырвался хрип.
Рэн выпустил Болху, заложил руки за спину и произнёс спокойным тоном:
— Никаких либо.
— Я верю, — просипела она и закашлялась. Восстановив дыхание, вытерла слёзы. — Я верю нашей королеве. Она светлая, чистая, добрая.
Оттолкнув Болху, Рэн вошёл в опочивальню.
Янара стояла возле окна и, кутаясь в пушистый платок, наблюдала за полётом снежинок.
Рэн обнял её сзади за плечи:
— Красиво!
— Красиво, — тихим эхом ответила она.
— Скоро мы будем смотреть в окно втроём. Не могу дождаться.
— Я тоже.
Рэн развернул Янару к себе лицом:
— О чём тебя спрашивала мать Болха?
— Была ли у нас с тобой половая связь до моей поездки в Мэритский замок.
— Что ты ответила?
— Правду. Сказала, что не было.
— Больше никому об этом не говори. Хорошо? — Рэн заглянул Янаре в глаза. — Об этом никто не должен знать.
— Почему?
— Потому что это никого не касается.
Янара виновато улыбнулась:
— Болха знает, что ты берёг меня.
— Она никому не скажет. — Рэн поцеловал Янару в лоб. — Я счастлив!
Провёл пальцами по её щеке и вышел из опочивальни.
Янара вновь уставилась в окно. Она безумно соскучилась по сыну и собиралась его проведать. Ждала, когда прекратятся дожди и подмёрзнет дорога. Но в животе неожиданно заворочался ребёнок. Она думала целую неделю: утаить от Рэна и отправиться в путь или признаться. Чашки весов склонялись то в одну сторону, то в другую. И когда желание уехать вроде бы перевесило, пришло понимание: обман раскроется и Рэн больше не позволит ей видеться с сыном.
В дверь постучали.
— Ваше величество, можно войти? — прозвучал голос Лейзы.
— Я уже разделась. Хочу принять ванну.
— Если вы не возражаете, я приду позже.
— Я буду ждать, — крикнула Янара и, усевшись перед зеркалом, достала из шкатулки письмо.
«Милая мамочка! У меня всё хорошо. Я хорошо сплю и хорошо кушаю. Я люблю тебя. А ещё я люблю смотреть на огонь и на красные листья. У меня отросли волосики. Беленькие, как у тебя. Меня все слушаются и никто не обижает. Написала Таян под диктовку герцога Мэрита».
Янара уткнулась лицом в лист бумаги и разрыдалась.
— 2.23 ~
Разодетые горожане прижимались к стенам домов и низко кланялись королю и лорду Верховному констеблю. Канатные плясуны, удерживая равновесие с помощью шестов, принимали согбенные позы. Трубадуры прекращали терзать замёрзшие струны арф и лютен и, раскинув руки, делали потешные реверансы, будто благодарили публику за аплодисменты. И только дети не обращали внимания на величественных всадников, смеялись и гомонили, разглядывая пряничные замки, возведённые тут и там для украшения города. Столица отмечала праздник Двух Единиц — начало нового года.
Перед бегущей
8. Легенды Вселенной
Фантастика:
научная фантастика
рейтинг книги
