Белая лебеда
Шрифт:
А этот случай произошел в конце войны в Восточной Пруссии, навсегда врезался в память.
Разбудили странные звуки, похожие на бульканье воды или на всхлипы женщины. Они неслись из недр гулкого чужого дома.
В непонятной тревоге я открыл глаза и приподнялся на локтях. Из черного зева камина пыхнуло прохладой и надсадным запахом сажи. Через мелкие шибки выбитых цветных стекол витража солнечные лучи ослепительными пиками пронизывали огромное помещение. На стенах зала, до половины обшитых темным мореным дубом, висели оленьи рога,
Через зал к дверям шел старший сержант Колесов.
Вчера на закате солнца мы на полуторке с трудом пробились в поместье, постройки которого разбросаны по берегу озера. Шоссе сильно обстреливалось, но капитан Кононов рискнул проскочить прямо к минометчикам. Мы с Борисом Колесовым тряслись в кузове на ящиках с минами.
Полуторка, скрипя и подпрыгивая, мчалась навстречу… летящим снарядам. Рыхлый тяжелый снег по сторонам шоссе был изрыт черными воронками от разрывов, которые то и дело появлялись после пронзительного свиста. Я держался за борт так, чтобы в любой момент выпрыгнуть.
Но мы проскочили, и молоденький лейтенант выбежал из-за угла длинного коровника из красного кирпича и еще издалека крикнул Колесову, которого первым узнал в кузове:
— Мины-то везешь, сержант? А то в замок не пущу!
Кононов сошел на землю, побывал за сараем и подал команду проехать дальше, чтобы сгрузить ящики с минами прямо на огневой.
Четыре полутораметровые стальные трубы минометов, упираясь в круглые плиты и поддерживаемые двуножниками, были прожорливы и смертоносны.
Минометчики взваливали ящики на спины и прямо с машины тащили их к орудиям, открывали крышки, осторожно брали темные сигарообразные мины, опускали их в ствол, и они тут же вылетали с оглушительным хлопаньем.
Патроны, станковый пулемет Горюнова и десятка два автоматов ППС мы внесли в трехэтажный особняк с узкими окнами и башенками на углах. Он и впрямь походил на замок. Не хватало только рва и подвесных мостов. А вот окна в полуподвальных помещениях смахивали на бойницы. В этих местах, как мы убедились, каждый дом был устроен для длительной обороны.
К ночи обстрел шоссе приутих, и вскоре появились обозы с боеприпасами. Приехали все наши. Завскладом Рубин, старшина Красавецкий, сержант Неминущий и старший техник-лейтенант Лабудин.
Мы принесли со двора несколько охапок дров и разожгли большой огонь в камине, разогрели мясную тушенку и вскипятили чай. Поднялся сильный ветер, и сразу похолодало. Тут же у огня и пристроились, как кто мог. Чтобы удержать тепло, я расстелил шинель, лег на одну полу, свернулся калачиком и прикрылся второй. Под голову сунул вещмешок. Иной раз проснешься утром, а колени выглядывают из-под шинели и покрыты, инеем…
…Стонущие звуки были похожи на отрывистый бубнящий говорок. Да, да!
Я поднялся, внимательно оглядел зал и вышел на балкон. Слева, почти у леса, виднелся небольшой дом под красной черепичной крышей с острым верхом. На пороге стояла девушка в белом платье и желтом жакете и смотрела на старика в черном костюме, коловшего дрова.
Возле сарая метрах в двадцати от дома тянулась поленница, а немец все рубит и рубит. Может, так он прогоняет страх?
С тех пор, как вошли в Пруссию, мы мало видели жителей. Они уходили вместе с отступающими войсками.
Колесов еще вчера заглядывал в этот домик. В нем остались садовник и его племянница.
Я вернулся в зал, пошел на звуки, и мне показалось, что они неслись из рваного отверстия в углу, которое, по-видимому, образовалось от разрыва снаряда, попавшего в дом. Припал к отверстию, но все смолкло. Странно. Как будто кто следил за мной.
Я спустился во двор, не поленился сходить к озеру умыться и как раз поспел к завтраку. Красавецкий только что зажарил на вертеле двух кур, неосторожно вернувшихся из леса.
Наш капитан с Неминущим отправился на новую точку, а Рубин отпускал снаряды и патроны, за которыми приехали из батальонов и батарей. Мы помогли ездовым погрузить боеприпасы на подводы, и, когда обоз потянулся из ворот, присели на ящиках, и всласть задымили сигаретами, которыми нас угостил Фома Неминущий.
Во дворе, выложенном булыжником, тускло мерцали лужи между остатками рыхлого снега. За воротами виделось озеро с черными полыньями на синеватом льду. Туман закрывал дальний берег, и казалось, что ворота распахнуты прямо в озеро, в одну из полыней.
…Мне почудились стоны, женский смех, лай собак…
Чу! Затрубили охотничьи рожки, свора собак ворвалась в ворота, и вот уже въезжают всадники с оленем, подвешенным к жерди…
С крыльца замка сбежала молодая женщина в белом платье и желтом жакете и приняла повод коня, с которого ловко соскочил барон в шляпе, замшевой куртке и высоких сапогах. Появились слуги, увели лошадей и собак, а гости молодого барона вошли в замок, где начиналось пиршество после удачной охоты.
Они расположатся за огромным дубовым столом в креслах с высокими спинками, поднимут серебряные кубки в честь молодых хозяев и набросятся на еду. Потом Мария сядет за клавесин, и понесутся волшебные звуки лесной сказки…
…Громко засмеялся Борис Колесов, и я очнулся от видения. Но почему Мария? Я увидел ее мельком, выглядывающую из дверей флигеля, когда мы вчера влетели на полуторке, и еще сегодня утром с балкона замка.
Мария, дочь садовника, живет в этом маленьком домике, куда по подземному ходу пробирался по ночам барон…
— Сходим-ка, Борис, в флигелек, — решительно сказал я и достал из ящика из-под мин свой автомат ППС. — Что-то немцы попритихли…
Шлепая по лужам, мы пересекли двор и вошли в дом.