Белая лошадь - горе не мое
Шрифт:
Кроме того, они впервые слышали имя второгодника.
Александр Арсеньевич свесился вниз, но до Вахрушева не дотянулся. Он сказал:
– Матвей Иванович, будьте так добры, слезьте с подоконника и подержите меня за ноги...
Пятиклассники стояли раскрыв рты, было захватывающе интересно.
Учитель географии завис вниз головой над раскачивающимся Вахрушевым и скомандовал:
– Руку давай!
– Не дам!
– буркнул отвратительный Хрюшкин.
Внизу возмущенно зашумели:
– Совсем с ума сошел этот Хрюк, сейчас из-за него и Александр
– Так и будешь висеть?
– растерянно поинтересовался Александр Арсеньевич.
Вахрушев молчал.
– Мить...
– Отвяжитесь вы все от меня!
– закричал Вахрушев с отчаянием. Отстаньте!..
– Ясно...
– сказал Саня.
– Будем, значит, висеть вместе...
Вахрушев взглянул на него исподлобья, отозвался с сердитым недоумением:
– Я вас не звал...
– Мало ли кто меня не звал, - строго ответил Саня.
– Это ведь я виноват, верно? Тем более, что мы с тобой единомышленники, мне сочинение твое нравится...
Вахрушев скривился.
– Санька, вы скоро?
– натужно спросил Аристотель.
– Держать-то тебя сколько еще?..
– У него руки устанут, он вас не вытащит...
– не глядя на Саню, пробурчал Вахрушев.
– А я туда все равно не пойду...
– Почему?
– Не пойду, и все!
– Сан Сенич, у вас лицо сильно красное стало...
– предупредили пятиклассники.
Саня и сам чувствовал, что в голове у него шумит, и видел он все будто сквозь розовый туман.
– Митенька, ну прости меня!
– закричала из окна Бедная Лиза.
– Я больше так не буду!
– Будете...
– не поверил Вахрушев.
– Ну вот честное слово, не буду!
Толпа внизу оцепенела: такое она слышала впервые.
– У меня ремень есть, - сказал Сане Вахрушев.
– Я его вам дам, вы подержите... А я по нему...
– Расшибешься.
– Да там невысоко будет.
– А если сорвешься?
– Что я - дурак?
– резонно ответил Вахрушев.
– Вы только с крюка этого меня снимите...
Он благополучно съехал вниз и разжал пальцы. До земли было метра полтора, но на ногах Вахрушев не удержался, упал ничком и остался лежать...
Саня вцепился в крюк, на котором мгновение назад висел упрямый второгодник, рванулся (Аристотель охнул, разжал руки) и прыгнул вниз.
– Митька!
– позвал он, поднимаясь.
– Ты живой?..
Пятиклассники стояли вокруг, молчали и смотрели круглыми испуганными глазами.
– Вроде бы...
– просипел Вахрушев.
– Больно? Где, скажи...
– Не больно...
– сказал упрямый Вахрушев и перевернулся на спину. Лежал и смотрел на Саню растерянно.
– А это вы... из-за меня прыгнули?
А на втором этаже, в классе, сидела за партой Бедная Лиза и хлюпала носом. Аристотель, злой, не отошедший от испуга, попытался втиснуться рядом, но не влез.
– Учителя!
– уничтожающе произнес он.
– Нервотрепы вы, а не учителя! Вас бы к врагам забросить под видом простых граждан... Вы бы там живо до основания разрушили психику противника...
– Макаренко ведь...
– огрызнулась
Аристотель махнул рукой и пошел к двери.
– Да, - произнес он, оттаскивая от двери огромный школьный фикус, гордость юннатов-младшеклассников.
– Но он не подпирал при этом дверь школьным фикусом! Вы, Елизавета Георгиевна, не обратили внимания?.. Насколько мне известно, - непримиримо пророкотал он, - Макаренко Антон Семенович в таких случаях дверь вообще не запирал...
Вечером в гости пришел Кукарека, и Саня вдруг заметил, как он похож на сестру, а заметив, затосковал... Кукарека тоже был невесел, глядел на Саню искоса.
– А чего Лешка не пришел?
– спросил Боря.
– Да ну его!
– отвечал Кукарека, надувшись.
– Психованный он какой-то! Я за ним зашел, а он выскочил в подъезд, стоит, злой такой, говорит: "Никуда я не пойду, чего приперся, отстань!" А я и не приставал, больно надо!
– У него начался переходный возраст, - авторитетно разъяснил Боря и уткнулся в учебник.
Саня и Кукарека стали играть в шахматы. Проиграв несколько раз, Кукарека собрался с духом и спросил:
– А вы что, с Юлинской поссорились?..
– Ни с кем я не ссорился!
– решительно и угрюмо отвечал учитель географии.
– Не говори глупости!
– А чего она ревет тогда?
Боря, будучи юношей воспитанным, как бы между прочим поднялся и ушел в большую комнату смотреть телевизор.
Учитель же географии на вопрос, отчего Юля ревет, ответить затруднился и молчал, пытаясь осознать этот странный факт. Наконец он сосредоточенно спросил:
– Как - ревет?..
– Обыкновенно, - уточнил Кукарека, - слезами.
– Из-за меня?..
– растерянно спросил Александр Арсеньевич.
– А из-за кого же еще? Если не из-за вас, то чего она тогда говорит: "Дурак твой Сан Сенич"?..
Лицо Александра Арсеньевича в эту минуту действительно стало немножко глупым, и он переспросил радостно:
– Как она говорит?..
Но Кукарека смутился и повторить крамольную фразу сестры отказался наотрез...
А на следующий день Саня вдруг решил немедленно начать готовиться в аспирантуру. Потому что утром, когда он подошел к Юле и сказал: "Здравствуйте, Юля!" - она кивнула ему так вежливо и равнодушно, будто и знать его не знала... "Ну все!
– подумал Александр Арсеньевич, смертельно обидевшись.
– Ну и ладно, ну и не надо! Подумаешь... Поступлю в аспирантуру, уйду из школы..."
А тут еще Лешу Исупова застигли в туалете на месте преступления: он курил.
– Если ты уже сейчас куришь, то чего же можно ожидать от тебя в будущем?
– допытывалась у Исупова Лола Игнатьевна.
– Ничего хорошего!
– дерзко соглашался Леша.
– Вот видишь!
– Вижу.
– Исупов, ты добьешься!
– вздохнула Лола Игнатьевна.
– Ты очень плохо кончишь, Исупов!
– и она высказала свою заветную мысль: - Делай что хочешь, хоть на голове стой! Но не раньше, чем кончишь школу. А в школе тебе никто делать что хочешь не позволит, потому что ты пока никто...