Белая лошадь - горе не мое
Шрифт:
– Занимательно, - хмыкнул Александр Арсеньевич.
– Нет, не так! Вы им сказали: "Кто не успеет скрыться, пусть немедленно начинает копить деньги на гроб!"
– Так, а они что?
– А они не поверили, их же много было!
– А я?
– А вы тут их и раскидали в разные стороны!
– восторженно сообщил шестой "Б".
– Одного аж через забор!..
– Неужели?
– Да не отпирайтесь, Сан Сенич! А вы где каратэ научились?
– Понятно, - вздохнул Александр Арсеньевич.
– И откуда
– От верблюда!
– сказал Васильев Вова.
Имя этого таинственного верблюда выяснилось сразу после уроков: на улице догнал Александра Арсеньевича Кукарека и, преданно заглянув в глаза, спросил:
– А когда вы на Юлинской женитесь, я вам кем буду?..
– Слушай, - растерянно сказал Александр Арсеньевич будущему шурину, я тебе уши сейчас оборву...
Но Кукарека не испугался и всю дорогу жаловался Сане на сестру:
– Она такая безответственная! Ей сегодня в университет, там у них это... Не помню, как называется, в общем, историей они там занимаются раз в неделю. Она туда сейчас уйдет, а дома есть нечего...
– Так возьми и приготовь.
– Не мужское это дело!
– не согласился Кукарека.
– И вообще я до вечера буду сидеть некормленый, а у нее душа не болит! Я бы на ней ни за что не женился!
– Зануда ты!
– вздохнув, отозвался Саня.
– Пошли, я тебя покормлю.
Кукарека на мгновение задумался, но, решив, вероятно, что меж родственниками это вполне допустимо, пошел.
Дверь им открыл Боря. Он был уныл и задумчив.
– Ты чего?
– удивился Саня.
– Да так...
– Мальчики, живо руки мойте и за стол!
– скомандовала Елена Николаевна.
– Санечка, как ты себя чувствуешь?
– Отлично!
– доложил Саня.
– Может быть, ты все-таки скажешь мне, что с тобой вчера произошло?..
– Ну, мама!
Кукарека преданно молчал, но вид имел таинственный, заговорщический. Саня показал ему кулак.
Сели за стол.
– И как это Юлька там работает?..
– ни к кому особенно не обращаясь, произнес Боря.
– Где?
– с полным ртом спросил Кукарека.
– На почте, естественно.
– А чего, даже интересно! Ходишь везде, людей видишь!
Саня осторожно жевал правой стороной и слушал.
– Надоело?
– сочувственно спросила Елена Николаевна.
– Устал?
– Да нет, - вздохнул Боря.
– Видите ли, дело не в этом, а в том, что я, кажется, начинаю презирать людей...
– Это за что же?
– удивилась Елена Николаевна, а Кукарека замер, не донеся ложку до рта, и уставился на Борю непонимающе.
– Как можно так жить!
– пожал плечами Боря.
– Вы представляете, Елена Николаевна, эти женщины с почты... Они же совершенно бездуховные личности! И каждый день разговоры! Все одно и то же, одно и то же: о детях, о болезнях, о продуктах, о деньгах!
– Ох, Боренька,
– Чего я не понимаю?
– усмехнулся Боря.
– Знаете, как они живут? Утром - на работу. Вечером - по магазинам. Потом готовят поесть. Потом просиживают перед телевизором - некоторые. А некоторые даже телевизор не смотрят, но, понимаете, не потому, что им эти примитивные программы скучны, нет, они бы хотели посмотреть, но им стирать надо, гладить и все такое... Потом - спят. Ложатся рано на том основании, что завтра рано вставать. Утром кормят мужа и детей и идут на работу. На работе опять разговоры эти... Им ведь и говорить-то не о чем больше, понимаете? А после работы опять все снова. Это - жизнь?! Зачем они живут?!
– Они детей растят, Боря...
– А зачем, Елена Николаевна?
– с отчаянием спросил Боря.
– Они не читают, не думают ни о чем, кроме мелочей своей жизни! И дети у них будут такие же ничтожные и жить будут так же! Им же ничего в жизни не надо, только поесть и выспаться! Быдло какое-то!
– А ты - дурак!
– сказал вдруг Кукарека.
– Женя!
– укоризненно взглянула на него Елена Николаевна, а потом повернулась к Боре: - Не торопись судить, приглядись... Людей надо любить и жалеть...
– Любить я таких не могу и не хочу, - ответил Боря.
– А жалеть их, на мой взгляд, не стоит, они сами во всем виноваты. Кто им мешал читать? Почему они не стали поступать в институт?
Саня сидел, слушал, молчал. То, что говорил Боря, было ему понятно, то есть он был вполне согласен, что такая жизнь, темная, серая, идущая по какому-то заведенному кругу, ужасна... Он, Саня, так жить не смог бы... Но странно неприятны были ему Борины слова. Слова, которые он, если разобраться, считал справедливыми. Или нет?..
– У нас мама тоже книжки не читает, - с вызовом сказал вдруг Кукарека.
– А я ее все равно люблю!
Боря смутился, опустил глаза.
– Извини, я не имел в виду никого конкретно...
Но Кукарека не успокоился:
– Она медсестра и, если хочешь знать, работает по две смены, потому что папка умер, а нас двое... А в институт она не пошла потому, что Юлинская родилась, понял?
– Видишь ли, - вздохнул Боря, - с этим можно было не торопиться. Ведь можно было сначала закончить институт, а уж тогда...
– А это не твое собачье дело!
– взвился Кукарека.
– Женя!
– А чего он говорит!
– Боря, ты действительно...
– Я же теоретически, - пожал плечами, Боря, а Кукарека вылез из-за стола и пошел одеваться.
– Женька!
– выскочил вслед Саня.
Боря сидел опустив глаза и чертил вилкой по клеенке.
– Извините, Елена Николаевна, - виновато произнес он.
– Мне очень неприятно, но он просто неверно меня понял...
Хлопнула входная дверь.