Белая тетрадь
Шрифт:
Тут я немного взбодрился, потому что если уж Лакке не сгорел дотла, то был шанс, что он выжил. Шакаи-ар вообще трудно убить.
К сожалению, я не ошибся, и, к счастью, не ошибся дважды. Это был Лакке, живой, но в жутком состоянии.
Я позвал ребят из клана, чтобы они забрали его и попробовали вытянуть. Конечно, он бы и сам оклемался со временем, и тяжелое выздоровление послужило бы хорошим уроком от беспечности: если уж нападаешь на кого-то, превосходящего тебя, то бей сразу насмерть, а
Это оказалась записка. Всего несколько фраз. Указание времени, места и обещание помочь в поисках родителей. Подписи не было.
В моем клане все — сироты, найденыши и подкидыши. Лакке не был исключением. Его мать ввязалась в схватку с ведарси и пропала. Ее тела не нашли… Лакке, конечно, был умным пареньком, но вспыльчивым. Разумеется, он купился на эту записку-провокацию.
Картина начинала проясняться. Очевидно, что горе и дурость Лакке просто использовали, чтобы натравить его на равейну. И не какую-то, а главу общины… Слишком все походило на то, что кто-то пытался стравить не просто меня и эстиль, а мой клан и ее подопечных.
Если бы дело касалось только Северного клана, то, возможно, на этих предположениях все бы и закончилось. Но с нами была эстиль. Проникнувшись историей несчастного мальчика — а девушка была именно в том жалостливом возрасте, когда так и ищешь, кому бы посочувствовать — и пылая жаждой мщения за попытку манипулировать ею, равейна сотворила заклинание поиска, нацелив его на автора записки.
Результаты были весьма неожиданными.
Следы вели в резиденцию Ордена.
Возможно, суд не принял бы к рассмотрению столь спорное дело, особенно если уликой является какое-то заклинание. Но для одной полупьяной равейны и четырех недобро настроенных шакаи-ар княжеского ранга оно послужило достаточным основанием, для того чтобы ворваться в инквизиторские застенки.
Не буду заострять внимание на деталях этой так называемой операции. Все мы там наделали порядочно ошибок. Взять хотя бы загоревшиеся от случайного заклинания архивы или упущенного Тэа охотника, поднявшего шум, благодаря которому и улизнуло большинство инквизиторов.
Особняк горел, эстиль пыталась исправить хоть что-то, а я… я спешно обшаривал пока еще целые апартаменты смотрителей. И вот мне, наконец, улыбнулась удача. В тайнике одного из покинутых кабинетов лежала связка писем. Переписка шла между местным начальством и высшими чинами из Ордена. Некто, приближенный к верхушке этого замечательного общества «любителей» магии, давал советы своему неопытному брату, как разом очистить город и от мерзких равейн, и от забравших слишком много власти кланов.
К сожалению, дочитать до конца не удалось. Уж не знаю, что тогда произошло. Может, сработала ловушка, может, я пропустил убийцу, но в памяти у меня появился пробел, а за
Боль.
В ушах шумело. А еще — кто-то склочничал рядом, как базарные торговки. Голоса были смутно знакомыми, но идентифицировать я их никак не могла. Мысли смешались. В памяти всплывали то обрывки чужих разговоров, то запах дыма, то вдруг во всем теле отзывалось эхо страшной муки, как будто каждую клеточку организма тянуло в разные стороны — на разрыв.
Движимая лишь чувством долга и самую капельку — любопытством, я с трудом разлепила глаза и огляделась по сторонам.
Спорщиками оказались Риан и Максимилиан. Князь осторожно сжимал меня в объятиях, как ребенка, и легонько поглаживал по волосам. Когти царапали кожу головы — чувствительно, но, пожалуй, приятно. По ощущениям было похоже на массажную щетку.
Забавно.
— … а вы всегда сначала делаете, а потом думаете? — едко выговаривала князю Танцующая.
— Всегда, — ответ был коротким и немного грустным, но мне почему-то казалось, что Ксиль смеется над своей оппоненткой. — Жаль, я на этот раз сначала подумал…
Я ощутила глухую вспышку ярости. Не моей. Чужой.
— Так хорошо подумал, что мы и сделать ничего не успели, — в голосе Риан было столько желчи, что утонуть мог бы не только Максимилиан, но и я заодно. — И отпустите ее наконец, князь!
— Не думаю, что она сама этого захочет. Ведь так, Найта? — вздохнул Ксиль.
Губы у меня едва шевелились, как будто на морозе, но выдавить пару слов я сумела:
— Все в порядке.
— Я уж вижу, в каком ты порядке, — проворчала Риан, но уже без прежней агрессии. — Кто бы мне только объяснил, что здесь произошло…
Максимилиан признался, словно нехотя:
— Я был слегка… неосторожен.
— Это мы поняли, — пригвоздила его Танцующая взглядом. На меня внезапно накатило раздражение — острое, на грани гнева. Чувство почти сразу же исчезло без следа, а Ксиль посмотрел меня виновато.
— Я забыл, что она только человек и дал ей полную кальку ощущений. А если учесть, что рассказ шел о воздействии солнечного яда…
Боль…
Воздух словно застрял у меня в легких, превратившись в желе. Я закашлялась, и Максимилиан успокаивающе провел рукой по моей шее. Мерзкое чувство не моей боли отступило, но осталось где-то в памяти уродливым нарывом.
Боги, а ведь Ксиль это пережил на самом деле…
— Все ясно, — ровно произнесла эстаминиэль в черном прежде, чем вмешалась Риан. — Пожалуйста, расскажите, чем кончилась та вылазка. Вы упоминали о неких документах, я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — с досадой ответил Ксиль. — Только документы сгинули — все, за исключением нескольких писем, которые я машинально сунул за пазуху прежде, чем приступить к чтению остальных бумаг. А потом… Полагаю, на меня напали, либо сработала ловушка, а компрометирующие документы, естественно, кто-то забрал. К счастью, не все — меня обыскать не успели, кланники спугнули убийц. Я же месяц пролежал без сознания, а потом еще больше века не мог даже крыльев раскрыть..