Белая тетрадь
Шрифт:
Интересно, она?..
— Икёдзи, Эфемерат девяти отражений, — представилась она, не оборачиваясь, словно прочитала мои мысли. — У тебя вопросы или ты решила присоединиться к совету?
— Вопросы… А это правда? — вырвалось у меня помимо воли.
— Что именно? — улыбнулась эстаминиэль — неуловимо, одними уголками губ и глазами. Взгляд ее был по-прежнему устремлен в глубины зеркальных отражений, где царила звездная, ясная ночь.
— Что я, ну… — смелость моя сразу куда-то подевалась. Мне казалось, что я выгляжу крайне глупо, а если спрошу какую-нибудь нелепицу, то и вовсе опущусь в глазах королевы на самое дно. — Я думала всегда, что ранг у меня седьмой, равейна, ну,
— Разве ты еще не осознала себя? — королева наконец соизволила обернуться. В темных раскосых глазах мелькнула искорка отдаленного интереса и погасла, как падающая звезда в ночном небе. — Странно… Впрочем, так бывает. Возможно, — она улыбнулась хитро, вмиг став похожей на сказочную лису, — возможно, ты из тех людей, что верят не себе, а чужим словам? Что ж, тогда… — она резко встала, и зеркало схлопнулось в одну сияющую точку, как обычное заклинание. — Да начнется Совет!
В зале словно солнце зажглось. От неожиданности я сощурилась. Световые линии выгнулись, образуя знакомые фигуры — условно-магические, не геометрические. Тетраграмма, луч, триграмма, сфера, снова триграмма и снова луч, три пересекающихся треугольника… В ключевых точках стояли эстаминиэль — спокойные, будто до тех пор они просто скрывались, но слышали весь разговор и начало совета не стало для них неожиданностью.
Я находилась в центре четырехлучевой звезды — пока пустой.
— Приветствуем новенькую, — улыбнулась Икёдзи. Она оказалась одной из вершин совмещенных треугольников. Все правильно, она — одна из девяти сестер Иллюзиона, вернее, Эфемерата девяти отражений. Пора бы уже привыкнуть к правильному названию. — Давно среди нас не появлялось подобных тебе, Dei'Nattiee. Мы рады.
Dei'a-Nattiee. Свет и тьма.
О, бездна…
— Столько лет прошло с тех пор, как погибла Шивари… Пятьдесят, шестьдесят? — задумчиво продолжала Икёдзи. — Она была молода, почти как ты. Эстаминиэль света и тьмы не живут долго. Ваша судьба — всегда бежать за бурей, а настигнув ее — гасить.
Я судорожно сглотнула, но в горле пересохло. Будто песка наелась… Да, о Дэй-а-Натье ходило много слухов. Те темные и светлые, у кого ранг был низким, просто вечно влипали в неприятности, как мамина подружка Айч из Приграничного. С увеличением силы и проблем становилось больше. Если сравнить мир с человеческим организмом, то Дэй-а-Натье были бы лейкоцитами — они также устремлялись навстречу захватчикам-вирусам.
Например, Древним.
— Хочу домой, — вырвалось у меня искреннее.
По залу разнесся шелестящий смех.
— Зачем отрицать свою суть, девочка? — пропела одна из триграммы искусств, черноволосая девочка подросток в накидке-пончо.
«Не хочу быть лейкоцитом! — рвалось у меня с языка. — Хочу быть какой-нибудь маленькой бесполезной косточкой, про которую человек за всю жизнь обычно не вспоминает!»
Все это было ужасно неправильно, хотя и логично. У меня не наблюдалось с детства склонности ни к одной из сфер, а значит — ко всем понемножку. При инициации я находилась в фокусе звезды, и поэтому не могла «скатиться» в одну из активных стихий. Эфемерат девяти отражений — это особый образ мыслей, как у Айне, например. Способностей в искусстве у меня нет…
Но почему не жизнь или смерть, к примеру? Тогда я могла бы стать целителем, как Дэриэлл, и учиться
«Не хочу этот дар!»
Внутренности у меня скрутило от отчаяния. Все равно, что узнать, что у тебя неизлечимая болезнь.
— Что ж, неудивительно, что Северного князя привела именно ты, — улыбнулась между тем Танцующая. Кажется, она была рада тому, что я оказалась эстаминиэль сферы света и тьмы. — Все Дэй-а-Натье беспокойные. Шивари тоже была такой.
— Но я не хочу! — перехватило дыхание.
— Тогда не используй силу, — равнодушно предложила пожилая дама в черном, из сферы души. — Не учись ее контролировать, живи, как обычный человек. Но рано или поздно, она сама тебя найдет, Найта, эстаминиэль Ар-Нейт. И мало тогда никому не покажется.
— Ар-Нейт? — эхом переспросила я, чувствуя, как подкатывают слезы.
— Шивари так называла себя.
Ar-Nieih. «Та, что отрицает тьму» или «ночь, отрицающая себя». Замечательно. Ну, хоть что-то общее есть у нас теперь с Ксилем. Он «шакаи-ар» — «хозяин ночи». А я теперь буду «отрицающая ночь». То-то мы характерами не сходимся.
Улыбка у меня вышла немного нервной.
— Вижу, ты уже оправилась от шока? — с едва заметной иронией спросила Риан.
Хотелось бы знать, а остальные девочки тоже стали… эстаминиэль? Насчет Феникс я бы не удивилась, Этна — тоже весьма вероятно, хотя ей пророчили эстиль. Но Айне и Джайян… Они определенно были ранга каэль, Kayel — буквально «та, что твердо стоит на ногах», но не более того. Не «хозяйка»-эстиль и уж точно не «госпожа всего сущего». Но если Феникс своей силой при инициации вытянула до первого ранга и меня, самую слабую, то уж остальных-то точно.
Представляю, что сейчас творится в осажденном Зеленом. Четыре необученные эстаминиэль в замкнутом пространстве… Жителям не позавидуешь. И тем более — инквизиции.
Пока я размышляла, Риан обвела взглядом зал и предложила:
— Раз уж мы все здесь собрались, думаю, есть смысл дослушать конец той истории. Кто-нибудь, сходите за Северным князем и этим, как его… вторым, в общем.
— За ними уже послали, госпожа, — тихо ответил невысокий парень с растрепанными волосам. Скорее всего, один из искателей, маг на побегушках. — Ваша внучка приведет их.
Танцующая нахмурилась.
— И что же ей на месте не сидится? Сказала же, не лезть в неприятности, опекать девочку. Ох, Элани, Элани… — пробормотала она.
Я встрепенулась, услышав знакомое имя. Но не успела додумать интересную мысль насчет рыжеволосых бардов без капли магического таланта и не слишком похожей на них эстаминиэль, как двери зала бесшумно распахнулись и на пороге появились князья в сопровождении Элани. Она аккуратно прикрыла створки и так же незаметно уселась на один из подоконников, затененный плетущимися растениями. Князья прошли в центр зала. Я заметила, что Тантаэ, несмотря на свой явно доминирующий статус, держался чуть позади, предоставляя Максимилиану право вести переговоры. В руках у Пепельного князя, сейчас больше напоминавшего квалифицированного и исполнительного секретаря, чем воспитателя Ксиля, была аккуратная стопка бумаги, от старой и пожелтевшей до совсем новой, а еще небольшая коробочка.