Белая ворона
Шрифт:
Анри что-то ответила АрМоалю, сделала пару шагов назад и одним гибким движением опустилась на большое полотнище белой ткани. Черное, белое, золотое… Алекс на миг зажмурился, так это ударило по глазам и обострившимся нервам. Франк отошел и принялся колдовать над ближайшим светильником, поворачивая его и изгибая. Под страхом смерти Алекс не сказал бы, в чем разница, но через пару минут АрМоаль удовлетворенно кивнул и подошел к большой камере на высоком треножнике. Анри улыбнулась, подняв одно колено, обняла его руками и запрокинула голову…
— Хорош, верно?
— Что?
Алекс
— Прости. Что-то я… засыпаю на ходу.
— Так неудивительно, — хмыкнула та. — Третий час ночи. Хорошо работает, говорю. Пар-р-ршивец.
В голосе Арины слышалось неприкрытое восхищение с привкусом злости, и Алексу стало легче: не только у него франк вызывает особые, скажем так, чувства.
— Присоединяюсь, — буркнул он, не отрываясь от происходящего.
— Он сначала снимал Эмбер, — тихо сказала Шэннон. — И ведь ни одного лишнего слова, ни одного движения — даже не коснулся ни разу. А Эмбер так растаяла, что захоти он — отдалась бы прямо на сцене. Будто в представлении. Ей, конечно, до Анриетты далеко, но…
— Шэн, помолчи, будь добра, — тихо и очень ласково попросил Алекс.
— А… да, хорошо.
Она сочувственно покосилась на Алекса и отошла. Он же поднес к губам кружку с остывшим чаем, сделал глоток. Холодная сладкая жидкость смочила пересохший рот, увлажнила горло. Алекс пил мелкими глотками и смотрел. АрМоаль работал. И Анриетта работала вместе с ним и для него. И — Шэннон права — больше всего это походило на представление, необычное, но безумно красивое.
Менялся свет, менялись цветные ткани для фона, и, главное, менялась Анри. Она смотрела на АрМоаля сияющими глазами и улыбалась, садясь, вставая и ложась, как велено. Собирала и снова распускала волосы, подавалась вперед — к франку! — и откидывалась назад, гибкая, как вставшая королевская кобра, и трепещущая, как птица, на которую эта кобра охотится. Это был танец, в котором франк ловил мгновения неподвижности, и Анри замирала для него, одновременно охотник и добыча, каждым взглядом и улыбкой подтверждая связь между собой и проклятым камерографом.
— Милэрд?
Незабудка подошла неслышно и встала рядом. Потом потерлась щекой о плечо Алекса, коснулась губами его рубашки. Алекс обнял ее, дыша сладкими духами, смешанными с запахом сигарилл.
— Вы видите, милэрд? Видите? Как она…
Лучше бы она молчала. Алекс почувствовал, как внутри поднимается глухое раздражение. На Флорию и звучащую в ее голосе мелочную гадкую зависть, и на самого себя за то, что на миг позволил поддаться ревности. Он почти с отчаянием смотрел на сцену, где ему не было места, да и Луг сохрани, разумеется, но… Ведь не получится просто сделать вид, что все по-прежнему и ничего не было.
АрМоаль легко спрыгнул с подиума,
— Доброго вечера, ваша светлость.
Алекс глянул в безмятежный прищур голубых глаз, спокойное, вежливо улыбающееся лицо.
— Флория, милая, — обернулся он к Незабудке, даже дышать, кажется, переставшей. — Будь любезна, закажи нам чаю? Мне как обычно, а тьену АрМоалю… «Черный дракон», так?
— Да, прошу, — подтвердил франк. — То, что нужно для ночной работы.
Повернувшись к сцене, он громко окликнул всех:
— Перерыв на двадцать минут. А потом меняем свет и работаем дальше. Тье Ресколь, вы можете пока переодеться.
Снова повернулся к Алексу и поинтересовался:
— Разбираетесь в камерографии?
— Ни в малейшей степени, — честно признался Алекс. — Но мне нравится. Очень… красиво выглядит.
— Модель идеальна, — отозвался АрМоаль, провожая уходящую Анри взглядом, в котором самый пристрастный наблюдатель заметил бы только профессиональное восхищение. Разумеется, профессиональное! Не больше… — Я счастлив, что смог поработать с тье Ресколь.
— Все-таки пока еще тье Ресколь, не Анриетта? Или это ради окружающих такая сдержанная вежливость?
— Она очень красива, — сдержанно подтвердил Алекс.
— Да не в красоте дело! — махнул рукой франк, оживляясь и сбрасывая маску бесстрастности. — Как ее любит камера! Вы потом поймете. Увидите снимки — и поймете. Это будет прорыв в искусстве камерографии!
— О снимках… — медленно начал Алекс. — Венсан, я могу просить вас об одолжении?
— К вашим услугам.
— Я хотел бы заказать вам снимки Флории. Подождите, — мягко попросил он нахмурившегося АрМоаля. — Я помню, что вы говорили. Камера ее не любит… Это неважно. Флория не собирается быть актрисой или журнальной моделью. Просто я хочу сделать ей подарок. И можно попросить, чтобы инициатива исходила от вас? Флория не уверена в себе…
— Понимаю.
АрМоаль глянул на карманные часы.
— Я сделаю сегодня с ней несколько снимков. Попытаюсь выжать что-то интересное. Одну-две камерографии отберу для выставки. И…
Он улыбнулся Алексу и сказал чуть громче, метнув быстрый взгляд через его плечо:
— Я премного благодарен вам за разрешение!
Алекс обернулся, посмотрел в загоревшиеся недоверчивой радостью глаза Незабудки. Взял с принесенного ею подноса чашку с чаем, светлым, в отличие от почти черного напитка франка и сказал небрежно:
— Флория, тьен АрМоаль хочет, чтобы ты ему позировала. Ты согласна?
— Вы позволяете?!