Белая ворона
Шрифт:
— Нет.
Маред хмуро опустила взгляд в чашку, перестав есть, и Алекс вздохнул:
— Возьмите еще, будьте любезны. И привыкайте, что содержание застольной беседы не имеет отношения к еде. Иначе на переговорах будете вечно голодной, а из-за этого нервной и невнимательной. Кстати, еда прекрасно помогает потянуть паузу, когда нужно.
— Благодарю, учту, — ехидно согласилась Маред, но канапе, в этот раз с семгой, свежим огурцом и
Алекс тоже выбрал бутербродик, откусил и прожевал, делом подтверждая собственные слова. И подумал, что если разговор удастся, непременно нужно снова пригласить Маред в «Азимут».
— Что ж, — спокойно сказал он, — ты, конечно, имеешь на это право. И если разрывать договор, то именно сейчас. Пока все не зашло настолько далеко, что скрывать от себя самой некоторые вещи станет совсем невозможным.
— Какие вещи? — осторожно сунулась в ловушку Маред.
— Очевидные, — ласково сообщил Алекс. — Например, что при всей вашей порядочности вам все-таки нравится быть с мужчиной. Или снова будете упорно убеждать меня в обратном?
— Не буду, — сухо сказала Маред и поставила чашку на стол. — Ваша светлость, нельзя ли ближе к делу? Вчера вы дали мне обещание… Однако, если изменили мнение и передумали… я пойму.
— И даже в таком случае не согласитесь остаться? — уточнил Алекс, наслаждаясь наблюдением за этой новой Маред, восхитительно упрямой, что-то решившей и полагающей, что этого достаточно.
— Не соглашусь, — заявила девчонка почти бесстрастно, только пальцы снова сжались на ручке чашки словно в поисках опоры.
— Хорошо, — сказал Алекс, откинувшись на спинку кресла и, отпив чаю, неторопливо продолжил. — Но скажите мне, будьте любезны… Я ведь играл с вами честно? Выполнял обещания?
— Да… — еще сильнее насторожилась Маред.
— И давал вам поблажки? — мягко добавил он. — Разумеется, я говорю не о том, что предложил сам, вроде уроков вождения, а исключительно о… предмете нашего договора.
— Давали… — подтвердила Маред, краснея. — Ваша светлость, говорите яснее, прошу.
— Тогда я полагаю, — негромко и очень уверенно уронил Алекс, — что тоже заслужил право попросить… поблажку, скажем так.
Он протянул руку, тщательно выбрал аппетитный бутербродик с белужьей икрой и каперсом. Медленно, с удовольствием его съел. Маред, чуть прикусив губу, молча ждала, и мысленно Алекс поставил ей балл за терпение. Девочка учится…
— Я потерял впустую достаточно времени, пока мы были вместе, — сказал он тем же ровным деловым тоном. — И не всегда получал то, чего мне хотелось, вы согласны?
Маред кивнула, вцепившись обеими руками в чашку и едва
— Вы можете просто разорвать контракт, — напомнил Алекс, боясь перегнуть палку. — Доработаете лето, а через год — обещаю — я возьму вас на постоянную работу. Вы обещаете вырасти в прекрасного стряпчего, тье, и терять перспективную служащую я не хочу. Думаю, с вашей платой за учебу мы решим. Например, я дам вам беспроцентный кредит с длительной рассрочкой.
— Я и так вам должна за… многое, — угрюмо напомнила Маред.
— Ах, девочка, — усмехнулся Алекс, расчетливо понижая голос и переходя на фамильярное обращение. — Если бы ты знала, скольким людям должен я, причем отнюдь не деньги. Про меня много чего говорили, иногда заслуженно, однако в жадности к своим работникам еще никто не обвинял. Отдашь когда-нибудь. Но это первый вариант. Если ты считаешь, что просто встать и уйти будет правильно.
— А… второй?
Пожалуй, милая тье, любопытный и совестливый котенок, уже влезла в ловушку всеми четырьмя лапками, хотя думала, что может выскочить в любой момент.
— Второй, — обыденно сказал Алекс, допивая чай, — это если вы считаете, что долги следует выплачивать не только по контракту, но и по совести. Я прошу у вас две недели, тье Уинни. Еще две недели рядом со мной, но в этот раз честно. Никаких отговорок, как вам страшно и противно. Или вы говорите, что не согласны, и сбегаете, или…
— Или — что?
Ловушка щелкнула, захлопываясь.
— Или, — ласково продолжил Алекс, ловя взгляд девчонки своим, — ты признаешь, моя девочка, что вчера — это тоже была ты. Настоящая ты, а не чье-то представление о морали. Тебе ведь понравилось, Маред. Когда ты позволила себе быть живой и свободной, это оказалось восхитительно, верно? И когда я доставлял тебе удовольствие, никакая нравственность тебя не беспокоила. Во всяком случае, не настолько, чтобы отказаться. Так вот, я прошу две недели. Не требую, заметь. И если ты останешься, то обещаешь мне просто быть искренней, только и всего. Не топорщить иголки, когда тебе приятно, и не врать. Хотя это страшно, я понимаю. Увидеть свои истинные желания и чувства — это всегда страшно.
Маред сидела уже полностью красная: щеки, уши, шея над воротником-стоечкой. И если бы сейчас она начала торговаться и уточнять условия — Алекс даже дыхание затаил, ожидая этого и боясь, — все бы рухнуло. Еще одной сделки он не хотел, готовясь тогда отказаться вообще. Но девчонка прошептала дрожащими губами:
— А… если я не смогу?
— Уйдешь, — пообещал Алекс, изо всех сил веря в то, что говорит. — И я не стану удерживать.
— Две… недели?