Белее снега, слаще сахара...
Шрифт:
Старенький хранитель библиотеки придирчиво рассмотрел меня, подсвечивая фонарем, принял плату и выписал пропуск.
– Ваше время – два часа, барышня Цауберин, - сказал он строго. – Потом вам придется покинуть библиотеку, мы закрываемся.
– Конечно, господин Шнитке, - заверила я его, но как только старик отвернулся, насадила пропуск на железный гвоздь вбитый в столешницу.
Я уже не раз поступала так – и всегда очень удачно. Память у старика была не очень, и он проверял пропуски и записи в своей книге, убеждался,
Прихватив свечу из свечного ящика, я отправилась прямиком в главный зал, где хранилось мое сокровище.
Библиотека была огромной, но даже несколько рядов полок не могли вместить все книги. Поэтому вдоль стен были установлены дополнительные стеллажи, и под самым потолком проходили балкончики, забраться на которые можно было лишь по приставной лестнице.
Я подтащила лестницу к самому углу зала, забралась на балкон, придерживая юбку и стараясь не смотреть вниз (потому что голова от высоты кружилась), зажгла свечу и достала «Книгу о кухне».
Свеча сгорела больше, чем наполовину, когда я перевернула следующую страницу и потянулась, разминая затекшие от долгого стояния мышцы. В библиотеке было едва натоплено, но я сняла шапку, чтобы удобнее было читать. Потерев озябшие уши ладонями, я приготовилась изучать рецепт о печенье, сделанном из замороженного теста на пивном сусле, когда чье-то горячее дыхание опалило мою щеку, и приглушенный мужской голос произнес:
– С каких это пор кондитерши стали понимать латынь?
Я взвизгнула от неожиданности, уронила книгу и толкнула локтем подсвечник, оборачиваясь.
Свеча упала и погасла, но даже в свете напольного светильника у входа я разглядела, кто стоял рядом со мной на балкончике – его величество король Иоганнес, собственной персоной.
Моим первым порывом было бежать, и я попыталась это сделать, бросившись к лестнице, но король оказался проворнее меня – он пинком отшвырнул лестницу, и она свалилась на пол, отрезав мне путь к отступлению.
Я замерла, вцепившись в перила и с ужасом глядя вниз.
– Вы… вы что же это наделали? – спросила я дрожащим голосом. – Вы нас здесь заперли! Господин Шнитке глуховат – мы его не дозовемся!
– Какая трагедия! – объявил король, ничуть не испугавшись.
– Вас это забавляет?
– пробормотала я, отступая к полкам.
– Конечно, - подтвердил он, опираясь на перила и глядя на меня насмешливо. – Когда еще выдастся случай поговорить с тобой наедине. Без твоего жениха-пекаря.
– Мельника, - машинально поправила я его и облизнула пересохшие губы.
Король опять был одет, как простолюдин, и медленно стянул с головы шапку, встряхнув волосами.
– Мельник, пекарь - какая разница, - сказал он и поморщился.
– Значит, сбежала от меня и пряталась здесь, в Арнеме.
– Совсем не сбегала, - запротестовала я.
– И в Арнеме я всего три года, к вашему сведению!
–
– король указал на книгу.
– Там латынь, барышня Цауберин.
– И что?
– я опять облизнула губы, потому что мне внезапно стало жарко и душно, и захотелось оттянуть ворот, совсем как мастеру Лампрехту на именинах принцессы.
Оставалось надеяться, что король не вздумает сбросить меня с балкона, но я на всякий случай поплотнее прижалась спиной к книжным полкам, как будто они могли меня защитить.
– Что за манера отвечать вопросом на вопрос, когда разговариваешь с королем?
– он шагнул ко мне, поставив ладони на корешки книг, справа и слева от моей головы.
[1] Прототипом этой книги послужила «Liber de Coquina» из Национальной библиотеки Франции в Париже.
18.
– Для короля вы ведете себя крайне странно, - я храбрилась, хотя сердце замирало. – Разве королям полагается бродить, где попало, да еще и в лохмотьях, как последний бродяга?
– Всего-то зашел в библиотеку.
– Прочесть сказочку на ночь? – съязвила я. – Да ни за что не поверю.
– А во что поверишь?..
– Вы следили за мной?
– Нет.
– Опять не верю! – выпалила я.
Он придвинулся ко мне ближе и наклонился, заглядывая в лицо:
– Правду говорю. У короля есть дела поважнее, чем отмораживать нос, поджидая кондитершу на улице.
– Как тогда вы?.. Здесь?.. – у меня закружилась голова, будто я смотрела с балкончика вниз.
– Мне сказали, что ты зачем-то пошла ночью в библиотеку. Зачем? Пекаря я здесь не вижу.
– Он мельник!
– Какая разница?
– Вы приставили кого-то шпионить за мной?
– Просто присмотреть. Шпионить – громкое слово. Ты же не посол вражеского государства.
Он смеялся надо мной. И прижимался все теснее. Теперь он был так близко, что мои губы опаляло его дыхание – горячее, прерывистое. От него пахло миндалем и дынными цукатами, и я спросила быстрее, чем подумала, о чем спрашиваю:
– Вы ели мои пирожные? Вам понравилось?
– Ел, понравилось, - король говорил тихим, вкрадчивым голосом. – И теперь только о них и мечтаю.
Прозвучало это ужасно двусмысленно, и я, перетрусив окончательно, пригрозила:
– Полезете целоваться – буду кричать!
– Смотритель глуховат, - напомнил король.
– Я… я столкну вас… - прошептала я, потому что он взял меня за подбородок, заставляя приподнять голову.
Его движение было уверенным, сильным и ласковым одновременно. Передо мной явно был не юнец пятнадцати лет, который понятия не имел, как целоваться. Мужчина передо мной знал, как вести себя с женщинами. Чтобы они таяли в его руках, и сами подставляли губы, выпрашивая поцелуя.