Бельгийский лимонад

Падерин Геннадий Никитович

— Симонов сам на сапог согласился.

— Под давлением, — вздохнул Яша. — Вы надавите, так и на верхушку согласишься.

Редактор постучал карандашом:

— Хорошо, не будем препираться... Чичирки наберите светлым петитом, манжетку — боргесом. И разгоните ее шпонами, чтоб воздух был... Что у нас в наличии на четвертую полосу?..

Я чувствовал себя дремучим дикарем, оказавшимся в кругу высокоцивилизованных марсиан, которые запросто отрезают друг у друга хвосты, втискивают один другого

в сапоги, добывают с помощью неведомых шпон воздух, набирают светлым петитом чичирки и заменяют не очень доходчивые шапки.

Заканчивая летучку, редактор призвал:

— Больше внимательности, товарищи: корректоры то и дело вылавливают вслед за нами блох.

Ну, граждане марсиане, чего-чего, а такой антисанитарии от вас не ожидал.

Каково бедным корректорам!

3

Стрелочник прислал в газету письмо — кипу тетрадных страничек, исхлестанных гневными, убегающими книзу строчками.

— Десяток, — сказал редактор, передавая их мне. — Во всяком случае, не больше пятнадцати.

— Чего — десяток?

— Сократи до десяти-пятнадцати строк. Оставь самый смысл, квинтэссенцию. И учти: идет в номер.

Разговор происходил утром, во время летучки. В конце дня, окончательно остановившись на сто шестом варианте и перепечатав его на машинке, принес письмо редактору.

— Всё, — заявил тоном Александра Македонского. — Можно подписывать в набор.

Иван Николаевич несколько раз перечитал заметку, посмотрел зачем-то на оборотную сторону листка, спросил с искренним недоумением:

— Послушай, о чем ты тут хотел сказать?

— Да не я — стрелочник же пишет...

— Действительно, материал авторский, как мы говорим. И какую мысль намерен был выразить автор?

— Ну, как же, — закричал я, — очень же все просто: на станцию не подвезли керосина, поэтому нечем заправлять стрелочные фонари. Это угрожает безопасности движения поездов.

— Вот теперь понятно. Действительно, все очень просто.

Поглядел на меня с усмешкой.

— У тебя как завтра со временем?

— От вас зависит, — пожал я плечами.

— Тогда вот что сделаем: вывесим номер с этим материалом на стенде, а тебя поставим возле, и ты всем читателям будешь разъяснять, о чем твой бедный стрелочник вознамерился поведать общественности.

И вернул письмо — с тем, чтобы я подготовил к печати новый вариант.

На этом, сто седьмом по счету варианте, и остановились. Письмо заняло в газете шесть строк. Шесть строк вместе с подписью автора. И все в нем было теперь понятно.

Но редактор не знал, что дома, ночью, во сне я сочинил еще восемьсот девяносто четыре варианта, и все лучше того, который опубликовали.

4

Газетчики —

удивительная нация: со своими законами, нравами, обычаями и, конечно, со своим языком, словарный фонд которого представляется новичку непроходимой чащобой.

А ведь я пришел не просто в газету, но в газету железнодорожную, и на меня, кроме «петитов», «чичирок», «шпон», «манжеток», низвергнулся еще водопад транспортных терминов, сокращений, жаргонных словечек.

Первым моим педагогом на этом поприще стал Яша Симонов. Собираясь в командировку, предложил:

— Хочешь, поговорю с редактором, чтобы отпустил со мной?

— Еще бы не хотеть!

— Тогда лети на станцию, найди контору путейского околотка и спроси дорожного мастера Андреева: пусть выделит самый быстроходный модерон.

Нет, конечно, я и вида не подал, что не имею о модероне ни малейшего понятия, только позволил себе спросить:

— Разве не на поезде поедем?

Яша вздохнул:

— Что мы имеем на дворе? Мы имеем на дворе лето. А какой уважающий себя журналист ездит летом на поезде!

Больше вопросов не возникло. Я кинулся на станцию, а Яша взял на себя труд разыскать с помощью телефона Андреева, с которым был в приятельских отношениях, и предупредить о моем визите.

Дорожный мастер встретил с непроницаемым лицом. Да, Симонов звонил, и он готов показать все, имеющиеся в его распоряжении, модероны. Так сказать, на выбор.

На задах конторы околотка стоял сарай, в котором хранился различный путейский инструмент. Но Андреев повел не в сарай, а — за сарай: там, приваленные к стене, ржавели махонькие рельсовые тележки, на каких путейцы перевозят костыли, гайки, подкладки и прочую металлическую мелочь.

Сделана тележка так: два колесика (в затылок один другому), над ними — дощечка шириной в две ладони и длиной в полметра, а от нее вверх и чуть вбок — шест, держась за который путеец катит модерон по рельсу.

— Любой, — сказал Андреев. — Какой на вас глядит.

...Я не задушил Яшку лишь потому, что в тот момент, когда мои пальцы готовы были сомкнуться у него на горле, он успел выпалить:

— Дурень, меня самого этак же в первый день разыграли...

5

Шла подготовка к выборам в Верховный Совет республики. Редактор дал задание написать тематический обзор многотиражек.

— Надо проанализировать, как освещается ход предвыборной кампании.

Я обложился подшивками и, с короткими передышками на обед и сон, просидел за столом без малого неделю. Наконец обзор был готов — одиннадцать, написанных от руки, страниц.

— Перепечатывать пока не нужно, — сказал Филиппов, — вдруг что-нибудь придется поправить.