Белоснежка и семь апостолов
Шрифт:
— Помоги, — выдохнул Артурчик.
— Живая? — только и спросил я.
Артур ошалело закивал.
— Макс, аптечку давай!!! — заорал я.
Артурчик осторожно передал мне свою ношу, скинул куртку и разостлал на траве перед машиной. На нее мы положили Венди. Макс зажег фары и вылез с аптечкой.
— Огнестрел, — сказал он, мельком взглянув на Венди, — Жалко девку. Дайте-ка я… — Щелкнул ножом и принялся разрезать ей рукав голубой блузки.
— Я бы не заметил ее в темноте, — с дрожью в голосе зашептал Артурчик, — ни за что бы не заметил, если бы не заржала лошадь… Она поправится?
— Хорошо, что навылет, — констатировал Макс, заголив ей руку до плеча. — Плохо, что задет нерв, кость
Тут я увидел, что у Венди открыты глаза. В них не было ни мысли, ни выражения.
— Свои, Венди, — тихо сказал я. — Это мы. Все в порядке. Сейчас я тебе промедольчику наколдую, потерпи…
Она разлепила губы, со свистом вздохнула и залепетала что-то неразборчивое.
— Это английский, — повернулся ко мне Артурчик и повторил за ней: — «Every nerve that hurts you heal deep inside of me. You don't have to speak. I feel…» [15] Это английский. «Ты лечишь мне каждый нерв глубоко внутри, что причиняет боль…» Что-то вроде… Почему английский? Что это с ней?
15
Каждый нерв, что причиняет боль, ты исцеляешь глубоко внутри меня… (англ.)
— Это шок, — сказал Макс, заканчивая бинтовать.
— State of emergency, — отчетливо произнесла Венди.
— Что это значит? — переспросил я Артурчика.
— «State of emergency»? «Чрезвычайное положение».
— Бред какой-то…
— Я же говорю — шок. — Макс закрыл аптечку и выпрямился. — Заворачивайте вашу девицу в куртку, а хорошо бы еще во что-нибудь потеплее. И едем.
— Артурчик, садись назад, голову Венди положи к себе на колени. Я впереди сяду.
Артур послушно нырнул в салон. Когда я поднял Венди и понес к дверце, она пропела мне в самое ухо:
— How beautiful… to be [16]
Нет в русском языке такого ругательства, которого бы я не припомнил и не высказал Замалтдинову. Если бы с нами работал тот маньяк-левитатор — и то меньше проблем было бы.
Потери наши за один сегодняшний день были катастрофические. Коренев и Лукин мертвы. Медведев на больничной койке, потому что наш казанский танк в запале отхватил ему пальцы на левой ноге. А у самого только рожа поцарапана. Ах да, еще наша прелестница Поддубная. Физическое состояние в норме, если не считать разбитого носа; зато психическое в полной негодности. А после того, как я ее взгрел за стрельбу боевыми по самому ценному объекту, и вовсе вышла из строя на неопределенное время.
16
Как прекрасно… быть… (англ.). Последняя строчка песни Бьорк «Йога».
Врала мне в лицо, что сделала предупредительный в воздух и только после… как будто я не вижу, что врет, стерва крашеная. Извилины полыхали, как уголья на ветру. Как же, был предупредительный… бабушке своей расскажи.
Жива ли Белоснежка, неизвестно. Скорее всего, да. Лошадь со следами крови нашли в двух километрах от места аварии.
Больницы уже оповещены. Только чует мое сердце, там мы точно ее не отловим.
Надо сосредоточиться на Чревовещателе. Продюсер
А с Чревовещателем надо начинать работать. Вот отоспимся, поставим Медведева на костыли — и будем вскрывать его память.
И не забыть — завтра нам привезут новенького. Василий Ким, тридцатилетний телепат и взяточник. Отдел выторговал ему условно-досрочное. У нас не соскучится.
История с ним вышла почти анекдотическая. Точнее, анекдотическая в буквальном смысле.
Обратился он еще три года назад, сводил в цирк девушку. Недели через две после шоу девица стала то и дело восклицать: «Ой, Вася, ты прямо мысли мои читаешь!», «Ой, ну в точности как я хотела!», «Вот только подумала, а ты уже…» и все в таком роде. Он стал прислушиваться к своим ощущениям и напугался: даже не столько тому, что вправду читал ее мысли, сколько тому, какими убогими и немногочисленными они были.
Девушку он бросил.
Применение телепатии на работе нашлось довольно быстро. А работал он в налоговой. Первое время он просто подглядывал за тайной жизнью своих подопечных, читал их секреты, посмеивался, мысленно собирая коллекцию человеческих корыстей, уловок и хитростей. Но в какой-то момент пассивное ехидство перешло в активное возмущение, и он понял, что пора действовать. Будучи законопослушным гражданином, он стал по мере сил и возможностей выводить клиентов на чистую воду. Деликатно напоминал о «забытых» квартирах и автомобилях, намеками давая понять, что у налоговой руки длиннее, чем может показаться обывателю. Он хотел как лучше, уж я-то знаю. Но в ответ ему стали так же деликатно намекать, что если он чуть-чуть ослепнет и оглохнет и как бы случайно не заметит некоторые детали, то жить ему станет чуть-чуть сытнее и привольнее. Привольность и сытость принимали вид кругленьких сумм, и однажды разыгравшийся аппетит пересилил годами тренированную принципиальность. А потом ему понравилось, и он тихо, стыдясь самого себя, засунул свое законопослушание куда подальше. Вот так все было просто.
Тем временем молва о нем разнеслась далеко за пределы родного города и негромким звоночком аукнулась в нашем отделе.
В его окружении аномалов не было. Вася искренне полагал, что столь полезный дар был ниспослан свыше ему лично за какие-то прежние духовные заслуги. И поскольку других таких же поблизости не было и на его собственные секреты никто не покушался, скрывать их от телепатического вмешательства он не умел.
Когда порог его кабинета в один прекрасный день перешагнул Медведев, Ким привычно сунулся в его мысли и натолкнулся на прочную заслонку. Не успел наш герой толком удивиться, как необычный посетитель протянул ему для приветствия руку (предварительно сняв перчатку) — тут-то воробышек и попался, не успев чирикнуть. Он был настолько ошеломлен поворотом событий, что подписал признание прежде, чем понял, что наши доказательства недостаточны и — более того — незаконны. С поличным его не брали, большинство взяткодателей сами были не рады роли свидетелей, а информация, полученная при помощи телепатии, ни с юридической точки зрения, ни с позиции элементарного здравого смысла никакого веса не имеет. И все-таки совесть у него была не совсем порченая, воевать с законом он не стал.
На суде его разобрал опереточный хохот, и судья так и не смогла его урезонить. Даже штраф за систематическое нарушение порядка и неуважение к суду бедолагу не охладил. Пришлось вызвать медиков. Потом телепат Вася поделился со мной, что во время слушания не удержался и заглянул одним глазком под рыжие кудряшки секретаря, которая час напролет читала анекдоты со своего ноутбука. Его развеселило даже не столько их содержание, сколько профессионально невозмутимое личико барышни. Один анекдот он даже помнил.