Белоснежка и семь апостолов
Шрифт:
— Это то, что я думаю? — тихо спросил я Димку, который присел рядом с Дэном на колено.
— Удар током, — подтвердил он. — Видишь след на руке? А кровь из уха… Возможно, перелом основания черепа или разрыв барабанной перепонки от падения. Знаешь… Готов спорить, что его можно было спасти. Мозг не был задет ударом тока напрямую, сердце тоже. Если бы его сразу…
— Заткнись.
Если бы.
Если бы я послушался Дэна.
Если бы я увидел это чуть раньше.
Если бы Часовой не запаниковал.
Прости,
Молись, Андрей Гаврилович. Молись.
— …короче, весь город сбегается на представление посмотреть на свинью, которая говорит по-французски. Под барабанный бой на манеж выводят свинку, следом идет клоун в ватнике, ушанке и кирзачах. С криком: «Парле ву Франсе!!!» — он дает свинье пенделя, а она, такая: «Ви-и-и-и-и!!!»
Я откинулась на диван и вздрыгнула ногами в хохоте.
— А этот знаешь, про то, как вампирша пришла наниматься в цирк?
— Погоди-ка… Это где номер «женщина-змея»?
— Ну да, — закивал Артурчик. — «А что вы умеете делать?» — «В основном кусать!»
Опять посмеялись.
Бедный Артурчик. Он изо всех сил старался не молчать, отвлекать меня, да и себя тоже от безрадостных мыслей.
— А про трех цирковых слонов и пьяного дрессировщика рассказывал?
— Рассказывал, — вздохнула я.
Он сник. Молчание повисло, как камень на шее.
— Венди, — наконец тихо позвал он.
Ох, лучше молчать… Или травить анекдоты.
— Венди, давай убежим.
— Нет. Нет, Артурчик.
— Хватит называть меня Артурчик, — вскинулся он, — я не сопливый мальчишка.
— Пока мы не вызволим Отто…
— Да пошла ты со своим Отто!.. — Он осекся. — Пошли вы все… Отто… Царь и бог… Да кто он такой?! Он же никого не любит, никогда не любил, у него ни глаз, ни сердца…
— Неправда! Ты знаешь, что это неправда!
— Да? Я бы никогда не заставил свою девушку плясать голой для толпы! Никогда не выгнал бы тебя одну под дождь!
— Не заставляй меня вспоминать это!
— А вот заставлю! Ты и это ему прощаешь, да? Это, по-твоему, мужской поступок, а? Тебя чуть не убили из-за Отто, а ты, ты… — Он скрежетнул зубами. — Ты готова снова лезть под пули ради него! Неужели ты не понимаешь? Он же предал тебя однажды и еще предаст! Господи, Венди, открой глаза: ты для него не человек, а комбайн, ты собираешь для него урожай, и на твою жизнь ему на-пле-вать! Чтоб он сдох! Ненавижу!
— Хватит! Артур, хватит!
— Он никогда, никогда, никогда не полюбит тебя.
— Это неважно, — солгала я.
— Бежим, — взмолился он. — Клянусь, я смогу тебя защитить.
— Пожалуйста, не надо. Ты знаешь, что я не…
— В последний раз прошу тебя. Венди! — И он крепко схватил меня за плечи и заглянул в глаза. В его зрачках полыхали огонь и боль. И
— Я помню каждое твое слово, — зло, сквозь зубы выговорил Артур, — каждую улыбку. Все эти три сезона — поминутно. Я знаю, сколько раз ты плакала в туалете кемпера. Я знаю почему. Он тебя не заслуживает, Венди, видит бог. Ну же, Венди! Прошу тебя!
Я зажмурилась.
Все эти годы прошли в ожидании, что эти слова скажет мне Отто. Не революции и всеобщего братства я жаждала, нет — своего, маленького девичьего счастья. Больше ничего. Я почти не помню свою жизнь до встречи с Отто — будто она мне приснилась.
Почему не он?..
Почему не с ним?..
— Артур, — пролепетала я, и тут он отважился на совсем не сказочный поцелуй.
Прошла, наверное, секунда. Обморочная, забвенная, запредельная секунда острого счастья, горячего желания и страха перед неведомым будущим.
А потом — время стронулось с невозможной точки равновесия, и моя рука толкнула Артура в грудь, а губы выдохнули:
— Нет.
Расширились горящие зрачки, смуглое лицо отдалилось, струя холодного воздуха из форточки пролегла между нами, разделив наши запахи.
«Прощай», — сказал он беззвучно. Не глядя, протянул руку к окну, и рама хрустнула и разделилась надвое, впустив ветер.
— Не надо, — сказала я. Слова прозвучали жалко.
Он легко, как могут только левитаторы и киношные вампиры, вспрыгнул на подоконник.
— Ты… — помявшись, выдавил он. — Ты…
Махнул рукой и шагнул в холодную мглу.
Завтра предстоит ломать Чревовещателя.
Я в сотый раз перелистал его досье, пытаясь сложить головоломку и прикинуть, каких сюрпризов нам стоит от него ждать.
Отто Генрихович Бенард, тридцать шесть лет. Выглядит на все пятьдесят. Ясновидец, телекинетик и, как выяснилось при задержании, неплохой левитатор. В цирке выступает под собственным именем.
Отец умер, когда ему было десять лет. Мать — когда было двадцать три.
После школы поступил на психолого-педагогический факультет института. Характеристики противоречивые. Уровень интеллекта, без сомнения, выше среднего, широкий кругозор, общественная активность (победитель областных олимпиад по пяти предметам, постоянный участник творческих и интеллектуальных конкурсов). Однако все, кто с ним общался до момента потери зрения, обращали внимание на импульсивный, взрывной характер, истеричность, желание привлечь к себе внимание любой ценой. Близких друзей у него не было.